Сказ о пеньковском оборотне - страница 44

— Ах, так?! Так вот, значит! Решили прикольнуться!

Они подползли друг к другу, и, обнявшись, слегли в новом приступе безудержного издевательского хохота. Я, красная от злости, пнула каждого хорошенько и, обидевшись не на шутку, отвернулась.

— Ну, Мия! Не оби-и-ижай…ха…ся! Ты бы знала, как ты чудесно выглядишь в этом платье…

Новый взрыв прекрасного колокольчикового смеха со стороны Лео и гогота Соны. Я тогда с ними день не разговаривала.

— …Ты не знаешь, отчего Сона в последнее время такой грустный? — вывел меня из задумчивости голос Лео.

— Он как-то обмолвился, что его очень тревожат отношения с Куницей. Мальчик очень боится, что она поймет, кто он такой. — Тихо пояснила я.

— Ну, раз Гелинг не докумекал, куда же Кунице…

— Ох, не надо! Я же вижу старика чаще, чем ты, и общаюсь с ним больше. Он не такой дурак, каким ты его считаешь — его волнует внук, беспокоишь ты… Он, правда, не совсем откровенно делиться со мной своими проблемами, но ваши частые отлучки не доставляют ему радужных мыслей. Ведь после смерти Таниты — матери Соны, внук — единственное, что у него осталось в память о ней.

— Смерть дочери? — Задумчиво переспросил Лео, изгибая тонкую длинную бровь. — Травма на всю жизнь.

— И это тоже. Насколько я знаю, дочь его стала вампиром, полюбив вампира. И, судя по всему, ей такая участь нравилась, но вот отец не смог простить ей позора и…

— Ну не хочешь же ты сказать, что он пришил собственную дочь! — свел брови Лео.

— Мягче, Лео, мягче! — Нахмурилась я. — Ты даже не представляешь себе, что значила для него смерть самой дорогой женщины на свете! Он не мог поступить иначе! И не мог преступить долговую ступень…

В глазах вампира появилась какая-то невысказанная мысль, он тяжело вздохнул и отвернулся.

— Лео? — Забеспокоилась я. — Ты чего?

— К сожалению, Мия, я знаю, что… — Он не договорил и стремительно вышел из комнаты.

Такое окончание разговора мне очень не понравилось.

— Апчхи!.. Ох…

— Молодой человек! Не забывайте прикрывать рот, когда чихаете, а то ваши бактерии летят кругом, заражая нормальных людей! И вообще, зачем вы в таком состоянии сунулись на Охоту?! Вы же всех переинфицируете! Используйте платок! Вот только больного подростка мне не хватало для счастья!..

Лео смущенно высморкался и отвернулся. Да, вампиру тяжело. Жалко его до слез, да ничего не поделать. Можно, конечно, предложить ему отказаться от дыхания, но тогда болезнь ударит по нему со всей силы, и я уже точно ничем не смогу ему помочь.

Вот лихо! Сона и Куница молчат, Куница гневно (с недавнего времени общество Лео перестало ей нравиться), а Сона — искренне соболезнуя вампиру и кидая на него сочувствующие взгляды. Мне тоже тяжело смотреть, как он мучаеться, но все что я могу — это придерживать его за плечи и шептать на ушко что-нибудь ободряющее, просто так, для поднятия прескверного настроения.

Ужас, а не прогулка. Да кого я обманываю?! Какая, к черту, лысому прогулка?! Осторожно, перед облавой, прощупываем местность моей недавней встречи, как можно старательно заглядываем под каждый куст, приподнимаем каждую веточку, обнюхиваем каждый камешек… Да и все бы хорошо, если бы не строгий надзор свыше — надзор меткого Гелинга, не устающего улыбаться Кунице, откалывать едкие замечания мне и унижать Лео при каждой возможности. Ну и Сону заодно.

Вампир в долгах не остается и ехидно парирует на строгое замечание:

— Ну не знаю, профессор. Думаю, что вам уже ничем не навредишь. Не думаю, что в вашем возрасте стоит беспокоиться о легкой простуде.

Я захожусь кашлем, стараясь скрыть смех. Профессор краснеет и раздуваеться от злости. Сона и Куница поскорее отходят в сторону, освобождая старику пространство…

Лео хочет что-то еще сказать, но вдруг замирает, морщит нос и разражается громким отчаянным чиханием, на что старик ехидно смеется, Куница ему вторит, а мы с Соной преглядываемся, подбивая волчонка на уже ставшую ритуальной фразу:

— Кажется, там я что-то видел.

А когда охотников, как пыль, сдувает с полянки, кивком отвечает мне, что вернутся они не скоро. Я благодарно киваю и осторожно подхожу к Лео. Вампир грустно отворачивается, обняв узкие плечи руками.