Сказание о чернокнижнике. Книга I - страница 17

981 год Третьей эры. 6 августа. Вечер.

«Чёртовы кочевники… Как они там себя называли? Дети Ветра?» — неспешно рассуждал чернокнижник.

Ашамаэль собирался обратиться к этому варианту в самую последнюю очередь, но так уж оказалось, что разгульные кочевники оказались единственными, с кем по пути в Асималию — торговое государство, с которого беловолосый собирался начать поиски. Ведь оно не только самое богатое, но и славится своими мистическими сокровищницами. А уж добраться до них — дело времени. Асималия… Поговаривают, приятная страна. Впрочем, в Пустыне Чистых Звёзд, где находилось богатое государство, Ашамаэлю бывать ещё не доводилось. Но все, кто рассказывал об этой стране, отзывались о ней исключительно хорошо.

Путь каравана лежал от Талании по одному из крупных торговых путей, который вёл через лишённые цивилизации степи. Единственным её признаком здесь была запруженная каменная дорога, но и здесь караванщики передвигались чуть ли не с армиями охраны. Кроме Детей Ветра. Кочевников никто не грабил, ибо в их карманах — как и в головах, считал Ашамаэль — свистел ветер. Кроме жизней у них было нечего забрать.

Торговцы не зря опасались, ибо полудикие налётчики, которые и мешали заселить эти земли, нещадно грабили честных людей. Никто точно не знал, куда эти дикари девают золото, да и зачем им оно, но факт оставался фактом. Даже ночью дикие грабители могли напасть, во сне вырезав всех до одного. Кроме Детей Ветра.

Молодой парень, одетый в шаровары безумного жёлтого и мешковатую рубаху с пронзительным свистом, — отчего эльф болезненно поморщился, — прыгнул выше своей головы, при этом странным образом оттопырив ногу, — странные танцы у этих кочевников. Чёрт возьми, они практически всем немногочисленным населением своего «каравана» танцевали каждый вечер, разжигая по несколько больших костров. Единственное, с чем Ашамаэль не мог не согласиться, так это то, что зрелище сие выглядело действительно завораживающим: эти поразительные, гибкие люди сливались в едином грациозном танце, а огненные отблески костров придавали какого-то волшебства всему этому. Ко всему прочему, сегодня выдалась на удивление безоблачная ночь, и небо густо усыпали сверкающие звёзды, складываясь в причудливые созвездия, которые, впрочем, временами было сложно заметить — так плотно располагались звёзды, словно целого неба им было мало. Сегодня были видны созвездия древних героев, и тёмный маг занимался их изучением.

Ашамаэль расположился в стороне, рядом с одним из костров, наотрез отказавшись участвовать в веселье Детей Ветра. Хотя стоило отдать им должное: двигались эти ребята в пути довольно-таки быстро, ибо за какие-то три дня преодолели полпути от Республики до границ Пустыни, без лишних проволочек пересекая дикие степи, а расстояние это отнюдь не маленькое. Если сравнивать с другим торговым караваном, половина пути заняла бы неделю. И да, Дети Ветра категорически отказывались брать деньги в плату, что позже у Ашамаэля вызвало негодование. Кочевники не брали деньги, но в плату за путешествие с ними они требовали участия в своём быту: помогать готовить, носить хворост и прочие радости жизни, от которых беловолосый эльф отвык много лет назад. Впрочем, и здесь магия регулярно приходила на помощь, и чернокнижника мало волновал тот факт, что Дети Ветра магию не любят. Людям вообще было свойственно бояться колдовства.

— Почему ты снова сидишь в стороне? — рядом с Ашамаэлем присел пожилой смуглый человек. Его белая грива — в этом случае седая — как всегда была не причёсана. Смуглое лицо избороздили морщины, а седая борода только прибавляла года. Тарин Зан — негласно главный в этой группе кочевников. Дело в том, что Дети Ветра не признавали норм обычной жизни, среди них все были равны, но кто-то имел больше авторитета, кто-то — меньше. Сам Ашамаэль считал это сущим бредом, — кто-то должен вести людей. Если лидера нет, то будет хаос. Тарин так же был и самым старшим здесь.

— Я уже объяснял тебе, старик. На сегодня я выполнил свою часть работы, большего вы не в праве требовать, — холодно отозвался эльф, отчего старик нахмурился. С Тарином здесь все обращались почтительно, хоть и как с равным. Ашамаэль же вёл себя по-другому, он говорил с ним как с низшим.