Сказание о Железном Волке - страница 62

Но, может, это уже потом человек этот рассказывал Оленину, как в аулах ломают дома. Может, это потом уже и я пытался вспомнить, как назывался этот аул… А сперва мы все примолкли, даже Барон. Все вглядывались туда, куда еще недавно показывал сидевший теперь с нами на бричке незнакомый мужчина.

За аулом была сухая довольно глубокая балка. Мы поехали по ней, повернули, и тут, за пыльным проселком внизу нам открылась странная картина. Первым делом я подумал: раскоп?..

Но почему тогда ямками истыкано пространство между громадными плитами из бетона? Неправильной формы, они лежали там и тут, и под ними тоже кое-где виднелись подкопы разной величины — где только большая нора, а где и пещера с нависавшим над ней бетонным козырьком.

— Кладбище! — горько сказал дедушка у меня за спиной.

— Кладбище?!

— Ну, им же говорили… предупреждали, — зачастил, словно оправдываясь этот, с колтуном на указательном пальце. — Забирайте своих покойников, кому надо… До кого не дошло, а кто подумал: да ладно!.. А потом кинулись — а тут уже бетон лежит. Ну, чтобы не размыло потом, когда будет море… и началось: кто из своего аула едет копать, а этот, видишь, издалека…

На краю кладбища стояли несколько запыленных самосвалов и два новеньких «москвича», и тот, и другой с раскрытыми на обе стороны дверцами. Несколько мужчин с лопатами в руках толпились у окончания длинной и широкой бетонной плиты… Мы подошли почти вплотную, и только тут, когда стоящие кружком расступились, стало видно ушедший глубоко в землю, надвое разломившийся бетонный козырек. В том месте, где он отломился от остальной плиты, сиротливо торчала короткая и тонкая арматурина, а вторая, вспоровшая край отпавшего куска, под острым углом тянулась вниз.

Стоящие громко переговаривались:

— Надо ж было подпорки ставить, как в шахте…

— Где ты их тут — подпорки?

— Да рядом вон — смотри, сколько добра.

— Дак чем пилить, чем?.. У него вон — ничего с собой!

— А зачем тогда ехал, если ничего не захватил?

— С Сахалина ехал!..

— Спешить надо, братцы!..

— Да то! — чуть ли не хохотнул длинный парень, на голове у которого была свернутая из газеты пилотка. — Спеши — не спеши — ему там давно небось хана!

Когда к нему успел подойти Хаджекыз?

Раздался звук тяжелой глухой затрещины, голова у парня мотнулась, газетная пилотка полетела на землю… Никогда я у дедушки не видел таких глаз!

Казалось, они сожгут каждого, кто не успеет отвести от них взгляд. Приподняв руки, он раз и другой властно выбросил вперед пальцы, и все молча задвигались, стали отступать от обвалившейся бетонной плиты. Он все отодвигал толпу без единого слова, и лишь когда все уже были метрах в пятнадцати от края кладбища, остановился и очень тихо заговорил. Так тихо, что надо было наклониться к нему, чтобы услышать, — и все наклонились:

— Даже если ты точно знаешь, что человек умер, он еще долго будет жить… А вы живого хороните! Убиваете дурными словами… Добиваете раненого? Это мужчины? — еще тише спросил Хаджекыз. И только после паузы в голосе у него впервые послышалась насмешка: — Му-жи-ки-и?

Я тоже перемялся вместе со всеми, тоже вздохнул.

И только тут он твердо и как-то уже очень деловито спросил:

— Кто там?

— Это наш, наш, — сказали рядом по-адыгейски. Я отступил от говорившего, плотного и коренастого крепыша в спортивных брюках. Отступил и только тут рядом увидал с ним старого своего знакомого — как он тут оказался?.. Слегка приподнял подбородок и кивнул мне Арамбий Хачемук, тот самый Арамбий, с которым мы уже не раз вместе ехали в Питер.

— Зачем бы тут чужой копал? — по-адыгейски тоже ответил дедушка. — Чей он?

— Ханоковых! — заторопился этот, в спортивных брюках. — Митых, мой двоюродный брат…

— Митых? — переспросил дедушка.

— Ну, так они его… Он летчик, полковник.

— Служит?

— На Сахалине, да.

— Кого хотел увезти отсюда?..

— Мать тут у него… нанэ. Моя тетя.

Там, около провалившегося в яму бетонного козырька присевший на корточки Барон выпрямился и за руку стал приподнимать с земли Оленина… не уходили оттуда?.. Отряхивая ладони, деловито пошли к нам. Оленин что-то тихонько сказал дедушке, и Хаджекыз согласно кивнул. Барон уже отобрал у стоявших полукругом парней три лопаты, одну все также молча швырнул мне и повелительно кивнул: мол, пошли.