Сказания о волках - страница 4

— Я тэбе зачэм?

— Женой станешь, коли захочешь, — с внешним спокойствием ответил он.

— Младшей?

— Единственной. Я — Мезеня, — он хлопнул ладонью по груди.

— Зейда, — и повторила его жест.

— Не боись, не трону, пока сама не захочешь, — успокоил Зейду.

— Зачэм жена, если не трогать? — искренне не поняла девчонка.

Немного осмелев, подошла к кровати, встала на колени, принявшись с интересом изучать незнакомца, разглядывая каждую черточку на его лице. Он ей показался красивым, не то что ее бывший муж — толстый и слюнявый. От воспоминаний Зейду передернуло. Она пальцем провела по угольным бровям мужчины.

— Так, зачэм? — повторила свой вопрос.

— Попривыкни, а то вдруг, не люб стану, — старался объяснить он ей, но сам смущался своих ответов.

— Развэ нас надо спрашивать? — искренне удивилась Зейда, отчего брови взлетели на лоб.

Вот странный русский! Кто же женщин спрашивает? Они, как товар — нашелся покупатель — продали, а что дальше с ними, никого не волнует! А этот сам ее боится.

— У нас не как везде, — негромко прозвучали его слова. — Мы находим свою суженую и она одна навсегда, — грустными глазами посмотрел на Зейду.

— Ты красывий, — улыбнулась кроха. — Ты нэ отдашь мэня мужу?

— Нет. Пусть твой отец сам с ним разбирается, а ты теперь… свободна.

Зейда видела в черных глазах мужчины невысказанную боль, задевшую ее душу.

— Я хочу быть с тобой, Мэзеня. Не прогоняй мена, — слеза скатилась из миндалевидных глаз.

Мезеня встал рядом с ней на колени, обнял вздрагивающие плечики сильными руками, поглаживая по худой спине. Через тонкое платье прощупывались ребра.

— Никому я тебя не отдам, Зейда, — шептал горячие слова в макушку. — Никому, — теперь у него получился звериный рык.

Зверю во что бы то ни стало надо было поставить на ней свою отметку.

— Как это? — испуганно раскрыв глаза, смотрела она на мужчину, забыв как дышать. — Кто ты?

— Я не просто человек, Зейда, я — волк. Это надо знать, если ты собираешься жить со мной. Законы у нас тоже нечеловеческие, — решил сразу обрубить все концы, пусть знает, с кем свела судьба. Хоть и страшно, что отвернется или испугается.

— Волк? — едва слышно, и ничего не понимая, спросила девушка.

Мезеня видел, затрясшиеся от страха алые губки. Она поднялась с колен и принялась пятиться в угол, ища спасения. Перед ней мужчина полностью раздевается и превращается в огромное свирепое черное животное, но оно не нападает, а ползком на брюхе двигается к ней и затихает закрывая глаза, отдаваясь на волю мелкой узбечки.

— Ты мена нэ обидишь? — еле слышно прозвучал вопрос.

Как он может обидеть свою половинку, ту без которой ему не жить, чей запах смущает, волнует, заставляет нервничать его зверя? Никогда! И никому не позволит лишний раз глянуть косо. На ее вопрос волк мотнул башкой.

Зейда снова постаралась взять себя в руки, не каждый день мужчины в животных превращаются. А черный волк лежал рядом с ней, никуда не уходя, не делал попыток ее растерзать, просто лежал на животе, положив остроухую голову на лапы.

Во дворе караван-сарая послышался мужской визглявый крик, ему вторил крик хозяина. По всему было понятно, что мужчины крепко ругаются. От этих криков Зейда побледнела еще сильнее, чем от вида волка, к которому попривыкла за несколько минут, что он лежал на полу возле нее. Волк вскинул голову, навострил уши и угрожающе зарычал, скаля зубы. Дверь открылась, в комнате показалась взъерошенная голова Зуба.

— Развалился здеся, а там ейный муж пришел. С отцом ругается, вернуть девку требует! — он кивнул на испуганную девушку.

Волк яростным взглядом огрел друга.

— Ну, как знаешь! Ежели чего, так мы завсегда, — махнул рукой и скрылся, хлопнув дверью.

— Мне слэдует вернутса к мужу, — убитым голосом произнесла Зейда.

Мезеня, ставший уже человеком, почти полностью одетым, завязывал ворот у рубахи. Когда дверь открылась второй раз, на пороге стоял низенький брюхатый узбек в белой чалме и полосатом халате. Он с хозяйским видом направился к жене, не обращая внимания на высокого мужчину.

— Куда понесло? — уперся ему в плечо ладонью Мезеня, мужичонка хотел было что-то сказать, но его опередили: — Я за твою жену ее отцу шкуры дорогие отдал, вот и требуй с него плату. А сейчас, вон! — мужичонка хлопал глазами, стараясь понять, что говорит чужеземец, отец Зейды переводил ему, пока бывший муж не начал требовать с того поделиться барышом. — Вон, я говорю! — прогремел голос хозяина комнаты в этом чертовом постоялом дворе.