Сказания Ринеммы - страница 9

– Вы не собираетесь занять Крылатый Трон? – в голосе деда мелькнуло удивление; я был удивлен не меньше.

Серебристая маска отрицательно качнулась.

– Этот трон не смогли удержать семь династий. Я предпочту престол с другой историей.

Огненное одеяние чуть всколыхнулось: я знал, что дед сейчас улыбается.

– Что ж, – слова размеренно падали из-под алой маски, – у меня действительно нет выбора.

Он не стал прибавлять «ради города» или «ради семьи». Нет нужды; не могу не признать, что такие люди как Дараллес и сами отлично понимают чужие мотивы.

– Очень хорошо, – из-за серебристого металла не донеслось никакого ликования, лишь спокойное удовлетворение. – Обсудим детали?

– Разумеется. Только, для начала… думаю, это вам пригодится.

Я даже не понял, где, в каких складках дед прятал кинжал. Он словно возник в пальцах императора, выделяясь непроглядной чернотой на огненном фоне; небрежным, нарочито изящным движением дед протянул его Дараллесу.

А я застыл неподвижно – зная, что это за оружие. Санцин, кинжал, пробивающий любые доспехи, и убивающий моментально; клинок невероятно редкий и дорогой, даже у нас всего два таких. И я никогда их не касался, лишь видел издали.

Захоти дед ударить – Дараллес бы не увернулся. Я-то знаю, как он умеет бить. Император казался хрупким, но командир стражи своего владыку одолевал лишь в трех схватках из десяти.

«Почему? Почему ты не ударил?»

Я чуть было не крикнул это вслух, но мысль оказалась быстрее: если дед чего-то не сделал – то так надо. Он никогда не поступает необдуманно.

Дараллес замер, глядя на кинжал, протянутый ему навстречу. Потом медленно сомкнул пальцы на рукояти.

Принимая оружие из рук Алаора-Феникса. Клинок, отданный добровольно, по прихоти императора, никак не завоеванный.

И это видели все.

Дараллес повертел санцин в руках; я вновь сжал кулаки, видя, как оружие, достойное лишь императоров, крутится в пальцах этого… этого…

А затем он чуть сдвинулся, оказавшись передо мной.

– Думаю, это пригодится не мне.

И столь же изящным жестом, что и дед, протянул кинжал мне.

Я даже не задумывался о том, что делать. Вскинул руку, хватаясь за рукоять, возвращая бесценное оружие к Фениксам… и лишь сделав это, сообразил – как все выглядело со стороны.

Феникс принимает клинок из рук захватчика. Добровольно отданный, словно младшему родичу.

Или подданному.

Наверное, у меня лицо сравнялось цветом с маской; я замер, не зная, как поступить теперь. Казалось, на меня сейчас смотрят все – дед, Дараллес, наша стража, его Верные.

Ударить? Есть шанс, он стоит очень близко, бить я умею. Он не увернется! Наверняка ведь сейчас улыбается под маской. Так эта улыбочка с его лица слетит, когда я ему санцин в грудь всажу!

А потом с неожиданной остротой ударила мысль – а толку?

Мы оба переживем Дараллеса ненадолго, даже если дед зальет всю лестницу Огнем: Верные надежно защищены от самых разных сил, и я даже не сомневаюсь, что они кинутся мстить за господина.

А потом армия возьмет Фонлин; и теперь уже не будет Алаора, способного смягчить условия.

Стоит ли это смерти Дараллеса и конца расширению его владений?

Нет.

Наверное, дед это тоже понял. И если он решил сложить оружие… мне не стоит возражать.

Очень медленно я засунул санцин за пояс; черный клинок прошелестел по огненному шелку. И поднял голову, глядя в прорези серебристой маски.

– Вот так, – очень тихо произнес Дараллес; слышали эти слова только мы. – Время седьмой династии прошло, юный Феникс.

– Феникс всегда возрождается, – ответил я словами, написанными над Крылатым Троном.

– Да, это так, – медленно кивнул он. – Но дракон просто не умирает.

И глядя ему в глаза, я понял – мой удар изменил бы ещё меньше. Он обычного роста и сложения для своего народа; доспех и плащ скрывают отличия, а маска – черты лица. Точно так же – и с Верными.

Никто не знает их лиц. Никто не видит лица владыки.

И они рядом с ним во время любых обсуждений и принятия решений. Не по той ли же причине, по которой на всех советах рядом с дедом были отец и я? Учиться править, чтобы быть способными занять трон?

Ударь я – и доспех с плащом наденет кто-то другой, и объявит, что выжил, хоть и был на грани смерти. И будет править дальше – несокрушимый, неуязвимый, бессмертный Дараллес…