Сказания вьетнамских гор - страница 5

Богатырская «строптивость» Дам Шана, упрямство и своеволие приводят его к смертельной опасности. Ведь своеволие Дам Шана направлено в конечном итоге против обычаев материнского рода, матриархальных установлений, которые в сказании считаются единственно приемлемыми и освященными властью божеств.

Народ, творец сказания, восхищается волей, силой, богатырской удалью Дам Шана, однако не сочувствует его бунту против матриархальных обычаев, ибо патриархальные порядки создадут угрозу равенству членов рода. Эта двойственность отношения к герою создает своеобразный фон и подтекст в сказании. Дам Шан не желает подчиниться обычаю «бесконечной цепочки» и стать мужем «суженых» Хэни и Хэбхи, которые прислали к нему сватов, грозя за неповиновение карой.

Чтобы заставить Дам Шана жениться на его «суженых», в дело вмешивается само божество — Небо. Здесь это своеобразный художественный прием: средствами эпического фольклора нельзя реалистично изобразить борьбу рассудка и чувства в душе героя (ведь та самая женитьба, которой Дам Шан упорно противится, сулит ему богатство и могущество), сказитель не может также, не умаляя достоинства богатыря, объяснить, почему он в конце концов покорился обычаю. И в сказании конфликт психологический, внутренний разрешается весьма просто: божество избивает героя, наставляя его на истинный путь: «Семь раз ударяло Небо Дам Шана длинной бамбуковой трубкой, семь раз погружался Дам Шан в смертный сон, и семь раз Небо его оживляло».

Дам Шан не желает переезжать в дом своих жен. А переехав, проявляет полное равнодушие к хозяйственным делам и заботам, предается молодецким забавам и игрищам. Оно и понятно. Положение молодого мужа в доме жен еще непрочно, он не хочет трудиться ради приумножения чужих богатств. За пренебрежение к своему супружескому долгу богатыря ждет наказание: его жену похищает другой вождь.

Чтобы вызволить похищенную жену, Дам Шан собирает войско из всех племен, но оно не воюет, а служит лишь фоном, на котором особенно ярко проявляется богатырская сила героя (все это огромное войско не может, например, сломать ограду возле дома врага, что легко удается Дам Шану). Это типичный эпический поединок, когда схватка враждующих вождей один на один решала исход сражения. Столь же типична и взаимная перебранка врагов перед боем. И все же описание поединка и сами слова, с которыми враги обращаются друг к другу перед боем, не лишены своеобразия.

Враги, противостоящие героям сказаний эдэ, не принимают вида фантастических чудовищ, как, например, в русских былинах. Внешность врага изображается весьма скудно, несколькими штрихами. Зато подробно рассказывается о том, как вероломный враг попирает родовые обычаи, показано его моральное уродство, а гиперболизация силы и воинского уменья врага, его устрашающее обличье, подчеркивают отвагу и мощь героя, величие его победы.

Отомстив похитителю, Дам Шан более не вспоминает о жене. Теперь для него главное — трофеи: захваченное добро и рабы. Весьма характерна «шутка» Дам Шана, с которой он обращается к захваченным рабам, призывая их «потрудиться для собственного блага» и приготовить колодки из бамбука и дерева. Звериная жестокость в обращении с рабами, унижение человеческого достоинства становятся нормой при рабовладении.

В одном из эпизодов Дам Шан выступает в качестве первоучителя людей, мифологического персонажа, добывающего различные блага для своих соплеменников. Он отправляется в Небесное селение, получает от божества семена злаков и выращивает небывалый урожай. Эпизоды, в которых Дам Шан водил своих соплеменников ловить рыбу, крабов и креветок, воспроизводят с известной долей эпической гиперболизации реальные картины труда народа эдэ.

Каждый последующий подвиг Дам Шана труднее предыдущего и требует еще большего мужества. Напряжение в повествовании все нарастает и достигает своей кульминации, когда богатырь Дам Шан устремляется в Небесное селение, чтобы взять в жены женщину Солнце. Здесь, видимо, нашли свое отражение зачатки нового обычая (точнее — возвращение к древнему обычаю, приобретающему новый смысл), согласно которому мужчины похищали невест из другого рода.