Скажи, Красная Шапочка - страница 22

Самое вкусное — это сливки, — говорит Муха, они замерзают и получаются такими комочками.

Мы оба пробуем сливки и сходимся на том, что глупый итальянец продает лучшее в мире спагетти-айс, пусть даже сам он немного с приветом.

Ступеньки, на которых мы сидим, еще довольно холодные, мама сказала бы, что от сиденья на них можно заработать цистит, в апреле нельзя сидеть на земле и босиком ходить тоже нельзя, из-за того, что в названии месяца есть буква «р».

Но, к счастью, мамы тут нет. Наверно, она лежит сейчас в затемненной гостиной и слушает тихую классическую музыку, а папа стрижет газон в саду. Потом он вернется в дом и будет жаловаться, что ему все всегда приходится делать одному и что это мама виновата в распаде нашей семьи. Он это часто говорит, а по вечерам я иногда слышу, как они с мамой ссорятся. Папа говорит, мы могли бы жить совсем по-другому, если бы ты, наконец, постаралась встряхнуться и взять себя в руки, а мама плачет и говорит, что у нее голова сейчас лопнет и в этом будет виноват папа. Я натягиваю одеяло на голову, чтобы ничего не слышать.

Ты странная, — вдруг говорит Муха.

Он старательно выскребает пластиковой ложечкой остатки мороженого из стаканчика, но не смотрит на меня, а мои мысли тем временем мечутся как бешеные, потому что я знаю, что это правда, и не знаю, как объяснить ему, почему вчера я бросалась в него чем попало и прогнала с виллы, а сегодня ем с ним мороженое и греюсь на солнышке. Поэтому я говорю: ты тоже странный, — ведь лучшая защита — это нападение.

Нет, — говорит Муха, я не странный.

Он бросает ложечку и стаканчик в корзину для мусора, которая стоит по меньшей мере в трех метрах от нас.

Зато ты ужасный хвастун, — говорю я, закатывая глаза.

Мимо нас вверх по лестнице бегут дети, они толкают нас, Муха пододвигается ближе ко мне, наши ноги соприкасаются. Я слышу, как продавец-итальянец шутит с детьми, они хотят лимонное мороженое, каждому по шарику, деньги звякают на прилавке, в голове у меня шумит, в ногах покалывает, я смотрю вниз, на свои тощие ноги в темных джинсах рядом с ногами Мухи, на нем опять штаны с дырками, я вижу его коленку с золотистыми волосками. Я не знаю, что делать с руками, и поэтому скрещиваю их на груди, и не знаю, хочу ли я, чтобы он снова отодвинулся или чтобы остался сидеть так.

Ну, — говорит Муха, надо же чем-то на девчонок впечатление производить.

Вот как, — говорю я, значит, вы поэтому нас в прошлом году все время доводили, получше ничего придумать не могли?

Я прикусываю язык, большей глупости я сказать не могла, но, по крайней мере, Лиззи могла бы мной гордиться, хотя это слабое утешение. Муха молчит, он возится со шнурками своих кроссовок, наверно, не хочет говорить со мной про прошлый год.

Когда молчание начинает казаться совсем уж невыносимым, я замечаю, что к нам подъезжает на велике моя сестра Анна. У нее горный велосипед, совсем новенький, на нем надо сильно наклоняться вперед, чтобы достать до руля.

И еще надо сказать, что у Анны довольно большая грудь, в данный момент на ней надет топ с тоненькими бретельками, на шее болтается айпод, светлые волосы развеваются на ветру. О, Господи! Именно сейчас.

Она останавливается прямо перед нами.

Вот ты где, — говорит она и с любопытством смотрит то на Муху, то на меня. Из наушников грохочут басы.

Папа тебя ищет, — весело сообщает Анна, дедушка ужасно разозлился из-за того, что Бичек принесла ему еду, а папа ужасно разозлился, потому что дедушка ужасно разозлился. Так что приготовься.

Она стреляет в Муху своими совиными глазами, подведенными черным карандашом, а мне хочется перегрызть ей горло!

И что, — говорю я, потому что мне опять ничего не приходит в голову, к тому же я не хочу выглядеть глупо в глазах Мухи, он и так уже скроил странную гримасу, поди пойми, что он думает о моей сестре. Может быть, она кажется ему суперклассной, а может, совсем наоборот. Большинство парней тащатся от Анны, потому что она блондинка и у нее такая грудь, и потому, что в школе она носит мини-юбки, едва закрывающие попу, а на переменках подкрашивает губы. Темно-красной помадой! Однажды я обнаружила своих одноклассников висящими на окне класса Анны, потому что в тот день по школе прошел слух — на Анне надет топ, открывающий живот, и спортивный бюстгальтер. Я не понимала, что тут такого особенно интригующего и попросила объяснить. Мальчишки сказали: ну-у, понимаешь, она такая клевая телка. Из чего следовало, что я таковой не являюсь.