Скажи мне, мама, до... - страница 2
— Наверное, я мало могу помочь вам, — произнес он. — Последнее время мы почти не виделись, да и раньше тоже нечасто. Когда-то мы были одноклассниками, а потом разлетелись кто куда. Знаете, как это бывает? Я остался в городе, он подался на севера — тогда это было модно. Кстати, — спохватился Николай Иванович, — а как вы меня отыскали?
— В кармане покойного нашли поздравительную открытку с Новым годом.
— Ну да, ну да, — живо кивнул Николай Иванович. — У меня, наверное, тоже где-нибудь завалялась. Мы изредка переписывались, так… на Новый год, на день рожденья… Ничего особенного. Жив-здоров, привет — до свидания.
— А чем он занимался?
— Боюсь, точно и не отвечу. Он не слишком охотно рассказывал о себе, чем он там занимался. Какая-то закрытая контора. Как это раньше называлось — почтовый ящик? То ли антеннами, то ли — гидроакустикой. На море, одним словом.
— Он был моряком?
— Не знаю, не знаю, боюсь соврать. Правда, после школы он поступал в мореходку, но потом куда-то исчез и надолго выпал из поля зрения. В форме я его никогда не видел. Впрочем, с тех пор мы и встречались-то раза три-четыре, не более.
— А у вас сохранились какие-нибудь фотографии?
— Ну, разве что совсем старые, детские… Хотя постойте, в девяносто седьмом году он приезжал на юбилей — сорок лет окончания школы. Кажется, фотографировались тогда, надо поискать.
— Значит, ни о каких проблемах он вам не сообщал? Об угрозах… Ну, вы понимаете, о чем я.
— Нет конечно же, да и что в открытке напишешь?
— А с кем-нибудь он дружил более близко?
— Из наших, из школьных, вряд ли — я бы знал.
Следователь покивал головой, соглашаясь с таким доводом, и, порывшись в бумагах, извлек фотографию.
— Вот взгляните, — протянул он, — сделана после смерти. Вы подтверждаете, что этот человек — Донгаров Альберт Михайлович?
Николай Иванович, боязливо щурясь, взял снимок, извлек из кармана очки. Некоторое время он разглядывал фотографию, стараясь примириться со свершившимся, и, тяжко вздохнув, произнес:
— Да, это Алик. Постарел-то как…
— Все покойники выглядят неважно, тут уж ничего не поделаешь, — согласился следователь.
— А вы, значит, из самой Твери приехали? — поинтересовался Николай Иванович, возвращая фотографию.
— Нет, зачем же? Нам прислали материалы, попросили помочь. Это обычная практика в таких случаях.
— Понятно, — кивнул Николай Иванович. — И еще я хотел спросить вас: вроде бы снимок не в квартире сделан. А вы говорите, его отравили?
— Что ж, по-вашему, человек так вот сразу и умирает после отравления? — хмыкнул следователь. — Тело Донгарова обнаружили в перелеске возле железной дороги. До дома ему оставалось дойти метров пятьсот. Возможно, его отравили в электричке. Возможно — раньше.
— А может, он, наоборот, шел на станцию. Откуда вы знаете?
— При нем нашли билет. Позже его опознал проводник, так что никаких сомнений на этот счет не возникает.
— Да… — выдержав паузу, вздохнул Николай Иванович. — Вот так и теряешь друзей.
Но тут же спохватившись, что фраза получилась какой-то уж слишком дежурной, вздохнул повторно. И в самом деле, кем был ему Алик? Другом? Друг — он вроде жены, считал Николай Иванович. Друг — он всегда под рукой. Случись что — не в Тверь же бежать за советом. Но следователю знать об этом было совсем не обязательно, и потому, печально улыбнувшись, Николай Иванович спросил:
— А вы случаем не знаете, где он похоронен? Может, доведется когда побывать на могилке?
— Это нетрудно выяснить. Пошлите запрос. Лучше, если он будет официальным, — быстрее получите ответ.
— Наверное, его возили в Тверь на экспертизу, — размышлял вслух Николай Иванович. — Ведь была же экспертиза? Вряд ли у них в поселке такое делают. А если возили, то зачем возвращать? Может, так в городе и похоронили — все равно родственников нет.
На это следователь ничего не ответил, а начал демонстративно складывать свои бумаги, давая понять, что разговор окончен.
— Вот здесь подпишите, — протянул он Николаю Ивановичу исписанный листок.
— Протокол допроса, — с удивлением прочитал Николай Иванович заголовок и переспросил: — Так это был допрос?