Сказка Чёрной Луны (СИ) - страница 12
Ты не дал, я не принял дороги иной,
И в этом мире мне нечего больше терять,
Кроме мертвого чувства предельной вины,
Оттого я пришел сюда петь и плясать -
В восходящих потоках сияния Черной Луны.
Я открыл себе грудь алмазным серпом,
И подставил, бесстыдно смеясь и крича
Обнаженного сердца стучащийся ком
Леденящим невидимым черным лучам.
Ведь в этом мире мне нечего больше терять,
Кроме мертвого чувства предельной вины,
Мне осталось одно - это петь и плясать,
В затопившем Вселенную пламени Черной Луны...
Элия почувствовала, что слезинки все же покатились по щеке. Многие слова в песни были совсем непонятны, хотя вроде бы и человеческие. Но какой-то тоской веяло от этих строк. Тоской древней как мир и страшной как боль. Орк тронул её за плечо:
--Пойдем в дом.
Неожиданно для самой себя, она попросила:
--Давай чуть-чуть постоим. Так...
Под переливающимся, призрачным светом горящего звездами неба, две фигурки казались осколками какой-то давно уставшей звезды. Две пары глаз смотрели на звезды, и многие биллионы глаз или не совсем глаз, могли бы встретить их взгляд, если бы темная бездна междумирья не была бы так черна и глубока...
IV
Йокерит чувствовал рядом с собой тепло Элии. Как всегда после таких песен, где-то внутри него родилась звенящая, печальной нотой одиночества, тоска. Очень захотелось перестать бороться. Обрести покой. Уйти туда, на Черную Луну, где остались все его родичи. Мама, отец, деда, сестренки, братишки (а ведь некоторые даже не успели получить собственные имена), весь его мир - его клан, его семья... Но голос Борхе говорящий: "Можно погибнуть, борясь, но нельзя жить, перестав бороться", "Смерть бойца дарит ему покой, смерть труса не несет в себе ничего, кроме усталости" - как всегда отрезвил его. А Элия похоже его почти перестала бояться. А ведь прошло меньше одного заката. Девушка вдруг спросила:
--Йок, ты хочешь сказать, что орки прилетели оттуда?
--Так говорил Фрос, - ответил орк. Он был Великим вождем, равным Хаффу. Однажды он нашел что-то в Запретных горах. Старики говорят, что это был летучий корабль. А потом Фрос улетел туда, откуда когда-то пришли орки. Он обещал вернуться и принести оружие, оружие, что спасет наши народы от эльфов.
--Наши? - удивилась девушка.
--Ты думаешь, люди свободны? Кто всегда стоит по правую руку ваших вождей? Кто разбирает ваши споры? Кто обучает ваших воинов и командует вашими армиями, - орк снова вздохнул, и закончил, - мы умираем свободными, а вы живете, но живете рабами.
--Но ведь эльфы мудрее, добрее людей и справедливее?
--А кто тебе это сказал? Сами эльфы?
--Йок, а почему вы всегда враждовали с эльфами?
Он посмотрел на неё, для него не было тьмы, и он заметил дорожки влаги на её щеках. Помедлив, он ответил.
--У эльфов нет души. Они почти вечны, но души у них нет. Они неживые.
Девушка удивленно посмотрела в его сторону. "А она ведь почти ничего не видит во тьме" вспомнил орк. И добавил.
--У нас у всех есть душа. У меня. У тебя. Даже у кендеров, есть что-то вроде. У эльфов нет души. И сколько бы красивых сказок они не придумали, они все равно знают, что они неживые.
--Как это?
--Это тоже рассказал Фрос. После того, как восстановил древний корабль.
--Не может быть. Я видела светлых эльфов, они такие же, как мы только красивее, мудрее, добрее...
--Хех - изобразил что-то похожее на смех орк. -Я тоже видел пресветлых эльфов. Их доброту, когда они ради развлечения закапывали живьем орчат. И их мудрость, когда забивали до смерти людей, - орк замолчал. И продолжил хрипящим голосом: -- Если разрубить эльфа, то от него не идет запаха уходящей жизни. Они неживые. Я видел гномьих драконов, они похожи на живые существа, но это всего лишь мертвый металл и магия. Эльфы тоже мертвы, даже когда кажутся живыми. Их голубая кровь мертва. Их разум холоден и равнодушен.
Элия рядом вздрогнула и прижала руку к губам. Бедняжка забыла, что тьмы для него не существует. Почему-то вдруг стало важно, чтобы этот человеческий полудетёныш поверил ему.
--Они убили всех моих близких, я всего лишь мстил. Но дело даже не в этом... Я проверял то, что рассказывал Фрос. Знаешь, - последовала длинная пауза, - он, верно, сказал, что нет для эльфа большого оскорбления, чем назвать его "робот".