Сказка для Несмеяны - страница 11

стр.

Ветерок из распахнутого окна играл с занавесками. Несмеяна поглядела на них, подумала еще немного, а потом встала с кровати, открыла свой сундук, нашла там свои — кружевные. И уверенно поменяла на них те, что вешала когда-то Настасья.

Где-где, а здесь, в этой комнате, в их со Светозаром опочивальне, хозяйкой была она.

Часть 2

Тем утром Несмеяна уже привычно проснулась в опочивальне одна. Долго не разлеживаясь, выбралась из кровати, глянула в окно. Солнце только вставало над кронами деревьев, но холодно уже не было. Легкая дымка тумана, окутавшая лужок перед лесом, была почти совсем прозрачной. Пели птицы. И день обещал быть солнечным и ясным. Несмеяна быстро умылась, переоделась и уже приготовилась сойти вниз, как вдруг вспомнила, что в сундуке у нее лежит небольшой лоскуток, всего-то около вершка, зато ткань была красивая, зеленая, еще совсем яркая после недавней покраски. Свекровка кроила полотно на праздничную рубаху Бориславу и разрешила ей забрать обрезок. Несмеяна рассудила, что встала рано и от небольшого промедления ничего плохого не случится, поэтому вместо того, чтобы идти вниз, пошла к сундуку.

Светозар распахнул дверь в их опочивальню как раз в тот момент, когда Несмеяна достала из сундука одну из своих куколок, чтобы примерить на неё лоскуток в качестве платка. От неожиданности она замешкалась и замерла: муж редко поднимался сюда днем. А вдруг ошиблась со временем, и ее уже заждались? И послали его глянуть, не случилось ли чего? Светозар в свое время сказал правду: кроме них двоих в их опочивальню никто не заходил. Но и им в чужие путь был заказан. Муж тем временем шагнул внутрь и прикрыл дверь. Ее занятие он никак не прокомментировал, только поджал слегка губы. По первости Несмеяна все боялась, что он передумает, и велит ей кукол отдать или сжечь. Но этого так и не случилось, и постепенно она начала верить, что он и правда простил ей эту ее прихоть.

— Собирайся, — велел Светозар. — Завтра ярмарка под Выселками, отец сказал ехать — продать Огонька и кое-что из того, что зимой мастерили. Да и прикупить кой-чего нужно. Поедем с тобой вдвоём. Сейчас выедем, завтра утром будем там, а послезавтра вечером вернёмся.

Огонёк был теленком от весеннего приплода. А ярмарка — это всегда весело и хорошо. Несмеяна послушно кивнула, убрала куколку и лоскуток обратно в сундук: потом закончит. Не удержалась: погладила каждую по голове и прошептала тихо-тихо, так, чтобы Светозар не услышал: «Скоро вернусь». Пусть муж и привык к её причуде, но зачем злить лишний раз.

Вниз спускались вместе, и уже дошли до середины лестницы, когда тишину прорезал зычный голос Борислава.

— А я почему не еду?!

И вслед за ним тут же послышался негодующий крик Тихомира:

— Отец, мне нужны книги!

— Я сказал, едет Светозар, — жестко обрубил все возражения Финист.

Несмеяна спряталась за спину мужу, но без успеха. Их уже заметили.

— Несмеяне, значит, можно, а нам нельзя? — возмутился Борислав.

— Вот женишься, тогда поговорим, — спокойно ответил глава семейства.

Борислав поджал губы, покраснел, но промолчал. Тема его женитьбы в доме стояла остро. И, кажется, Финиста не устраивало даже не то, что старший его сын рискует остаться бобылем, а то, что он не проявляет по этому поводу никакого беспокойства. В хорошем настроении Борислав отшучивался, в плохом бормотал что-то под нос, не смея прямо выступить против отца, но в любом случае невесту искать не спешил. Но если Несмеяна заставала эти споры, то смотрела она не на старшего своего деверя, а на младшего. Тихомир, коли ему тоже случалось при них присутствовать, отводил глаза, а то и вовсе с тоской глядел через окно, из которого виднелся лес. И Несмеяна начало казаться, что он тоже не очень-то мечтает о браке. Это нежелание было ей знакомо и понятно, и она чувствовала некое сходство, а порой и вовсе родство с братьями мужа. Наверное, с этого все и началось.

Два месяца минуло с тех пор, как Несмеяна переступила порог этого дома в качестве жены Светозара, и постепенно она начала привыкать к его обитателям. Те, кто нынче назывался ее семьей, были добрыми и шумными, и если шум этот поначалу ее пугал, то теперь она почти его не замечала. В этом доме то и дело смеялись, пели, разговаривали, кричали и шептались. Финист и Борислав, кажется, и вовсе не умели говорить тихо. Настя всегда работала с песней. Тихомир то и дело выяснял отношения со старшим братом, который задирал его постоянно, но как-то без злобы, любовно. Впрочем, от Финиста доставалось обоим. Свекра Несмеяна все так же побаивалась, но постепенно привыкала и к нему. На него работали две семьи батраков, и она ни разу не слышала, чтобы он ругал их прямо или за глаза. Платил Финист своим работникам тоже исправно. Непонятно было, откуда у него деньги, но Несмеяна не решилась спросить о том мужа. Иногда Финист пропадал куда-то на несколько дней, и тогда ее свекровка пела громче, явно пряча за песней свою тревогу. А потом, когда он возвращался, кидалась к нему. Кидалась без плача, как было принято, но так, что сразу становилось ясно: только ожиданием и жила, пока его не было. В такие моменты Несмеяна отводила глаза: было в их объятиях что-то такое, чего она никогда не видела между другими мужчинами и женщинами. Что-то, что заставляло ее смущаться, словно вздумалось ей подглядывать за чем-то, явно для чужих глаз не предназначенным. Но она привыкла уже и к этому. И вообще однажды вечером легла спать с мыслью о том, что семья мужа ей нравится. Все в этом доме заботились друг о друге. И о ней, как ни странно, тоже. В сундуке у нее рядом с куклами уже месяц лежала расписная свистулька, подаренная Бориславом. Тихомир, возвращаясь из леса, в котором часто бывал, всегда приносил ей орехи или ягоды. А еще они не чурались женской работы, хотя на показ свою помощь не выставляли, но коли Настасья не успевала с чем справиться, всегда бросались ей помогать, если были поблизости.