Сказка о голубом бизоне - страница 5
– Куда я попал? – подумал он.
И человек-капелька понял его.
– Ты в Пограничье, на самом краю Мира, – объяснил он. Там, откуда ты прилетел и здесь – всё Мир, а вот уже далее, за холмами и бездонной пропастью – чужая страна, Антимир. Она – враждебная нам страна, но с виду не поймёшь. Всё у них вроде бы как и у нас, похожее. Когда они строят, то подражают нам, обезьянничают, но у них мало материала. А потому все в их стране многое не достроено: сторожевые башни, трубы и крыши домов. В жизни у них по сравнению с нами – всё наоборот: хорошим для них считается злой человек. Наш Мир и их Антимир не могут жить вместе. Стоит коснуться меня человечку из Антимира и происходит взрыв, взорвёмся и я и он, оба. И если столкнутся случайно наш и их зверь, то тоже взорвутся.
Когда-то мы воевали друг с другом, но позже поняли, что войны для нас бесполезны и в них никто не побеждает. С тех пор мы пepeстали воевать, и главное правило наших стран – жить в мире. Мы перебрасываемся только комочками света, потому что свет и цветы не знают границ и приятны всем.
Человек-капелька сорвал вдруг с себя цветок и с церемонным поклоном бросил его Художнику.
– К вам.
«Какой прекрасный обычай», – подумал Художник и, подражая человечку-капельке тоже поклонился и бросил цветок обратно: к вам.
– Мы так всегда приговариваем, – объяснил человечек-капелька. – у нас так принято повторять: к вам, к вам. И потому сам цветок называем "квантом". Мы перебрасываемся и комочками света. Они у нас, как и в Антимире – привет и лакомство. Мы перебрасываемся ими и с незнакомцами. Ведь не поймёшь: откуда он? Может из Антимира? Ты подойдёшь к нему поздороваться за руку и взорвёшься. Рукопожатия нам строго-настрого воспрещены.
– Кому это нам?
– Охотникам. Ведь мы – охотники Пограничной cтраны. Мы здесь охотимся на зверей-лазутчиков из Антимира, которые принимают вид переменчивых зверей.
– Откуда звери? – удивился Художник, обводя взглядом пустыe холмы, голые и прозрачные, подсвеченные мертвенным светом мерцающих шаров. И очень пусто было вокруг, хоть шаром покати.
– Откуда? Ах, откуда же? – повторила капелька с лукавым видом. И по всему было видно, что объяснялась она с удовольствием. Намолчалась, видимо, и ей хотелось поговорить.
– Да, оттуда же, из Антимира, закордонной, враждебной Cтpaны. И вообще здесь зверей полно. Видимо-невидимо. Залегли себе, валяются в кромешной тьме. Обленились, стали прозрачными от голода, ни на что у них теперь не хватает сил. Но стоит их растормошить…
И Охотник-капелька ухватился за складки холма обеими руками и начал его трясти. 3атряслись, заколыхались холмы, заходили ходуном. В прозрачной их глубине возникло что-то неясное, зашевелилось и разом кинулось вверх, к поверхности.
Из студня холмов выглянули пучеглазые зверюшки-пучеглазы, похожие на глазастых рыб. Пучеглазы то выглядывали, то прятались. Появились и наглые бокогреи, разлеглись хозяевами на холмах, подставляя бородавчатые бока летящим искоркам, и тут же начали ссориться между собой.
– Их здесь видимо-невидимо, – объяснил капелька-охотник, – но невидимо больше, чем видимо. Здесь ведь все питаются светом, но долго было темно, и они сделались тонкими и прозрачными, лежат себе в глубине, но всё равно я их чувствую: есть и похуже некоторые.
И Охотник-капелька что было сил начал трясти дрожащие холмы. Вдруг из глубины поднялось что-то большое, неясное. Из желе холмов показалась огромная спина со множеством гребешков и наростов, а затем и само страшило-чудище: чудо-юдо-рыба-зверь. Голова у него была маленькая, зубастая,
на длинной шее, лапы кривые, тело чешуйчатое, хвост в шипах. Сначала чудище высвободило три лапы, напряглось и выскочило из желе. 3атряслось, отряхиваясь, словно вылезшая из воды собака, зашлёпало лапами, подняло трубой хвост. Рывком вытащило oгpoмный жабий живот. Осталась в желе только задняя лапа. Вот-вот чудище вытащит и её, сделается проворным. И тогда oт него не спpячешься.
Капелька-Охотник перестал трясти мягкие холмы. Бородавчатый зверь грозно сверкнул глазами. Для полного освобождения ему чуть-чуть не хватило сил. Гребешки его разом поднялись, он шлёпнул лапами, подпрыгнул и провалился и исчез в глубине.