Сказка о востоке, западе, любви и предательстве - страница 8

Над ухом Жоффруа склонился вельможа, в котором Джабраил узнал Ису-аль-Нахима, давнего своего приятеля, с которым всё никак не удавалось свидеться с глазу на глаз в безлюдном закоулке.

— Что до Асадонии, то мы подумаем, купец, — ответил герцог, и Иса злорадно улыбнулся Джабраилу. Джабраил ответил ему радушной улыбкой.

— Позволь мне, могучий, преподнести тебе скромный дар, — слуга подал Джабраилу поднос с изукрашенной шкатулкой. — Это шкатулка слоновой кости, и лучшие искусники вырезали узоры на ней, так что любоваться ими можно дни напролёт. Но она лишь скорлупа для моего подарка, — Джабраил щёлкнул замком, и крышка откинулась, — тончайший шёлк! — он сложил пальцы щепотью и запустил внутрь шкатулки, широким взмахом повёл рукой, и по воздуху расстелился замерзшим огнём, колышась, словно морские волны, ярко-алый шёлк.

— Но шёлк слишком тонок и, занял столь мало места в шкатулке, что я не мог подарить её тебе, могучий, едва наполненной. И я насыпал в неё жемчуга, самого лучше, из того что имел. Горе мне, могучий, ибо теперь богатства мои сократились на половину, но не жалею я об этом!

Так и сказал Джабраил, и отдал шкатулку, и с поклоном удалился, и сплюнул, отойдя от дворца сотню шагов, чтобы очистить рот ото лжи, и единственное, чем недоволен остался Джабраил, так это тем, что при дворе не было красавицы Изольды, и он так и не заглянул в её карие глаза.

Теперь ему оставалось только ждать.

Долго ли ждал Джабраил? Что для влюблённого лишний час ожидания встречи, разве не мука? Что для отшельника ожидание, длиною в жизнь, разве не благость? Но Джабраил был влюблён, и замыслы жгли его душу, воплощаясь в его мыслях то так, то иначе, и потому ожидание казалось ему столь же бесконечным и прихотливым как узор на расписных стенах древнего храма Асиньоны. Однако, как бы ни были мучительны сомнения Джабраила, его светлость, герцог Жоффруа подарил шкатулку герцогине Изольде, а та, любуясь тонким шёлком, переливами жемчуга и искусной резьбой, увидела записку.

Герцогиня развернула тонкую бумагу и прочитала записку вслух. На её губах играла лёгкая улыбка, будто то бы то была лишь чья-то невинная шутка, но старая Фрида, нянька Изольды, увязавшаяся за своей воспитанницей в Святую Землю, и твёрдо решившая в ней умереть, дабы спасти свою грешную душу, поджала сухие губы и сказала, что не иначе как записка прислана одним из нечестивцев, который вознамерился совратить светлую душу её госпожи, а, значит, необходимо показать её Его Преосвященству, дабы он решил, что с ней делать, и нужно ли теперь поститься, чтобы оградить себя от опасности, или хватит одной только молитвы.

— Епископ и в самом деле может оказаться полезным… — задумчиво проговорила Изольда. — Но уж тогда, нянюшка, я позову и Шарля.

Старая Фрида фыркнула, и с усердием протянула длинный красный стяжёк шёлковой нитью, которой суждено было расцвести на её пяльцах томной розой. Герцогиня не стала медлить, уже к вечеру она держала в своих покоях совет с его Преосвященством епископом Жаном, и светлым рыцарем, паладином, Шарлем де Крайоси. Отвлекать достойного мужа своего пустяками она не решилась.

— Защитники мои! — обратилась герцогиня к гостям, едва только епископ появился в её покоях, поприветствовал её светлость герцогиню и рыцаря и утолил жажду кубком вина. — Я призвала вас, дабы вы помогли мне решить вопрос, который сама я решить не в силах… Смотрите же, что прислал мне тайком один купец: «Я прошу тебя смиренно, милостивая, — так он пишет в записке, — подарить мне радость видеть тебя, ибо ищу я встречи с тобой, чтобы сказать тайные слова необычайной важности». Здесь же он добавляет имя верного человека, через которого можно передать ему записку и вызвать его на встречу. Скажите же теперь, что мне делать?

Герцогиня выглядела взволнованной и растерянной, и сердце сира Шарля ле Крайоси не могло этого вынести:

— Забудьте это, ваша светлость, сожгите записку, чтобы не смущала она ваших дум, — ответил ей рыцарь.

Высокий, темноволосый и сероглазый красавец, он был первым среди рыцарей её мужа, и не было никого, кто владел бы копьём и мечом лучше. Помедлив, он добавил: