Сказка зимнего Синегорья - страница 17

Но вдруг зимняя тишь огласилась дикими криками, и наперерез саням бросилась лохматая тень. Старуха всклокоченная оказалась. Схватилась она за узды, и замерла повозка, кони заржали громко да испуганно, шарахнувшись от ведьмы зимней.

— Не пущу дальше! — каркнула она, сверкая глазищами золотистыми, а во взгляде ее метели да вьюги кружили. — Не бывать тебе зимней владычицей Синегорья! У меня и своя дочка есть, ее Морозко просватаю! А ты в услужении у меня жить будешь, есть варить да избу прибирать! Не пущу, окаянная! Иш-ш-шь, позарилась!..

Волки заскулили, испугались старухи, но тут было чего бояться, взглядом своим жутким могла она и заморозить, и Снежка глаза отводила, чтобы не застыть статуей ледяной. Издалека стражам Морозко ветер вторил, словно целая стая лютых зверей. А Снежка не растерялась да ленту из косы выдернула, бросила ведьме.

— Держи подарок для дочки, пусть не серчает, что я жениха увела! — крикнула девушка звонко, на «авось» надеясь, но ведь не зря же ей Метелица гребешок с лентой вручила! Небось, знала, что в дороге разные чудища да страхи встретятся.

Ведьма тут же выть да ухать прекратила, схватила подарёнку, а кони, свободу почуяв, всхрапнули и помчались дальше над спящим зимним лесом.

Снежка немного успокоилась, села удобнее, на подушки облокотившись. Смотрит на просторы уральские, любуется красотой, нравится ей над холмами лететь, нравится ощущать себя хозяйкой этих мест дивных.

Только подумалось о том, что вот-вот царицей она станет, как захотелось шкатулку открыть да поглядеть, что там внутри-то. Небось украшения какие или камушки самоцветные. Никто и не узнает, что она смотрела — нет ведь никого вокруг. Да и она одним глазочком — лишь приоткроет крышку и тут же захлопнет.

Достала Снежка шкатулку, погладила ее дрожащей рукой и вдруг в отражении крупного лилового камня, который крышку украшал, увидела себя — рот перекошен, глаза как у совы, черты обострились, и стала она чем-то похожа на безумную зимнюю ведьму, что на ленту Метелицы польстилась… Страшная девка в отражении, как шишига лесная. Неужели это она, Снежка, невеста зимняя?

И волки тут же взвыли протяжно, словно упреждая о чем.

Испугалась Снежка да и спрятала шкатулку — вот что алчность с людьми делает. Дальше, пока сани мчались над лесом, почти не шевелилась, вниз и по сторонам не смотрела, страшно было от мысли, что едва своими же руками себя едва не сгубила. Только синева морозного неба с россыпью алмазных звезд манила и успокаивала. В шубе тепло было, а подушки — мягкие, как стог сена. Век бы так лететь над миром.

Но вот повозка снизилась, даже коснуться можно было ветвей еловых. Снежка оглянулась — леса вокруг дикие, жуткие, сосны и березки встали стражами у одинокой скалы, а возле нее гнилым зубом одинокая хоромина торчит, бревна у нее подгнившие, темные от времени, просела изба, видно, что старая-старая, а править то ли некому, то ли не хотят.

Волки, что всю дорогу Снежку охраняли, в лес умчались белыми стрелами, поземка их следы тут же и замела — видимо, кончилась их власть. А из домишки, в котором окошки едва светились, словно там всего-то пара свечек зажжена была, показался старик согбенный — в тулупчике овчинном, холщовых штанах да шапке-ушанке. Простой такой, вовсе и не сказочный. Нос картошкой, брови седые, бороденка рыжеватая торчит, взлохмаченный весь, будто пес, что свое отслужил. Но ни жутью от него не веяло, ни Той Стороной запредельной, да и глаза обычные были, без той пронзительной морозной стыни или бедовой зелени малахитовой, что присущи были волшебным духам гор и лесов. Сероватые глаза его были, прозрачные, с опаленными белесыми ресницами. Но как старик этот среди леса дикого да запредельного оказался? Неужели люди простые и тут жить могут? Хотя мало ли, подумалось Снежке, может, он сторож или лесник?.. Что она вообще про приграничные земли знает — она впервые пытается на Ту Сторону Синегорья попасть. Может, положено так, чтобы человек какой дорогу охранял?

Снежка вышла из саней навстречу старику, все гадая, кто же он такой да что в зачарованной чаще делает. Хоромина его так перекосилась, что казалось, вот-вот в снег упадет… летом, видать, трава до самых окошек зарастает — вон и сейчас сухие палки какого-то кустарника торчат, да еще с шипами острыми. А на них красное что-то, будто выкрасили ветки соком ягодным. Жутковато стало, когда подумалось, что это может быть и кровь.