Сказки для взрослых девочек - страница 2

стр.

Принцесса ходила в сад камней! Ну, сад не сад, но несколько камней на голой земле лежало. Разных. Больших и маленьких. По виду — драгоценных. И что делала Принцесса? Она их поливала! Из лейки! И переворачивала!

Это был тот нечастый случай, когда Фея даже не нашлась, что сказать. Так и стояла столбом, взирая на непонятное происходящее. А Принцесса, выйдя из своей сомнамбулической сосредоточенности, сразу ее заметила. И подошла сама.

— Крестная… Ты… Ты меня осуждаешь, да?

Фея нервно сглотнула.

— Ты же знаешь, я всегда за тебя. И на твоей стороне. Но тут… Позволь спросить, что ты делаешь?!

Принцесса грустно усмехнулась.

— Некоторые мои грабли пропали без следа. Некоторые разобрали соседи. Но вот несколько — самых любимых и тех, что больнее всего били, в камни превратились. Разные, но драгоценные. Видишь — вон рубин. А это изумруд. И бриллиант тоже есть. В общем — камни. Драгоценные. И лежат себе просто так. Мне все говорят — выброси. Или отдай. Они тебе зачем, мертвые же. Ну а я…

Принцесса потерла лоб с непроходящим синяком от грабель.

— В общем, говорят же, что под лежачий камень и вода не течет. А они лежат. И я под них — воду лью. Чтобы текла. Вдруг что-то изменится, а?.. Мне не лень. Я хожу и хожу. Лью и лью…

И Принцесса тихо заплакала.

Фея увела крестницу домой. Напоила чаем. И задумалась. Особенно — над рубином и изумрудом задумалась. Что-то в них было… Живое и знакомое что ли…

На следующий день Принцесса подняла крестную ни свет, ни заря.

— Фея!!! Пошли! Пошли скорее!!!!!

Не до конца проснувшаяся Фея, путаясь в длинной ночной рубашке, добежала до сада камней. И остолбенела второй раз. Вокруг изумруда проклюнулась редкая травка. Из-под рубина выполз какой-то стебель с бутоном. Около бриллианта выросла одна травинка — но длинная и пронзительно-зеленая…

Фея не любила банальностей. И поговорок. Но тут — вырвались сразу две.

— Даже на камне растет трава… А терпение и труд — они все перетрут…

И Фея пошла пить утренний кофе. Пока Принцесса возилась со своими камнями. Которые… Видимо, не такие и лежачие… Если на них, как на мельницу, лить воду…


Прекрасная Принцесса и курсы стервологии

Входная дверь распахнулась с таким треском, что любовник Феи успел исчезнуть лишь потому, что был Ведьмаком. А Фея судорожно запахивала на груди пеньюар, когда в комнату ворвалась ее крестница — Прекрасная Принцесса. Но в каком виде… Макияж, как у «ночной бабочки». Юбка — из серии «широкий пояс». Шпильки такие, что на них можно только красиво лежать. Прическа — смерть врагам. Плюс — от Принцессы попахивало… Нет, смертельно разило. Убойным «коктейлем» из «Бейлиса», мартини и коньяка.

Изумленная Фея застыла соляным столбом. Принцесса на своих шпильках проковыляла мимо нее, свалилась в кресло и разрыдалась.

— Фееееееяяяяяя… Ты мне крестная или ктоооооо?..

Фея подскочила к непутевой крестнице и стала гладить ее по голове.

— Ну крестная, конечно. Что с тобой, девочка моя? Что случилось? Почему ты плачешь? И почему ты в таком… Хмм… Виде?..

Тут Фея присмотрелась и увидела, что на лбу, замазанный тональным кремом, всеми цветами радуги переливается синяк. Привычный след от грабель. Фея нахмурилась.

— Так… Что, очередные грабли, да? Которые музыку играли, да?! А я говорила…

Тут Принцесса разрыдалась так горько и понесла такую околесицу, что Фее пришлось срочно включать магию и ставить кофе. Через некоторое время, умытая и переодетая в халат крестной, Принцесса уже более-менее связно излагала все свои горести.

— Грабли, да. Не хочу об этом. Все понимаю и не хочу потому. Больно…

Принцесса потерла синяк на лбу. И продолжила.

— Я поняла — я слишком добрая. И хорошая. Поэтому я записалась на курсы стервологии.

Фея поперхнулась кофе:

— Куда ты записалась?!

Принцесса с достоинством повторила:

— На курсы стер-во-ло-гии. Потому что я больше не хочу быть Прекрасной Принцессой. А хочу быть стервой. Стервозной. Чтобы всех…

И поскольку обалдевшая Фея молчала, крестница продолжила:

— Ну и вот. Пришла. Деньги заплатила за полгода вперед. А меня — выгнали!!!!! Уууууу…

Принцесса снова разрыдалась и остальной ее рассказ прорывался через жалобные ики и кваки: