Сказки должны кончаться свадьбой - страница 4

— Что скажешь? — спросил он ровным, невыразительным голосом.

— Разве у меня есть выбор? Я исполню, что должна, отец, — ответила она, поднимая глаза, несмотря на слезы, дрожащие на ресницах у краешков огромных синих глаз. Мел, любимица отца, с детства отличалась не только красотой, но и спокойной рассудительностью, и сейчас в очередной раз доказала это.

Грешно радоваться чужому горю, но в тот момент, хлопоча вокруг полубессознательной баронессы, я поняла, что кузина вытянула не только свой, но и мой жребий. У нас отныне одна судьба на двоих.

По условиям договора заключенного с Серыми, каждая девушка могла взять с собой служанку, если та добровольно или из преданности согласится на этот шаг. Почти всех девушек сопровождали до границы верные люди, но только немногие, особо верные, уходили вместе с хозяйками, разделяя их судьбу. Серые принимали всех.

Дядя называл меня «бессердечной гордячкой» за то, что я никогда не просила о снисхождении и ни на что не жаловалась. Порой мне еще и дополнительно влетало за это. Но в тот день я бы наступила на горло своей гордости, я готова была умолять, стоя на коленях, прося позволить мне сопровождать сестру и заботиться о ней. Этого не понадобилось.

Если бы барон захотел насладиться видом моего унижения или испуга, ему бы это удалось, но нежелание отправлять дочь в неизвестность совсем одну пересиливало личную неприязнь. Не имея права приказать мне отправиться следом, дядя предложил мне выбор. Надо ли говорить, что я ответила? Любая судьба казалась лучше нежеланного замужества. Боюсь, что мое согласие ехать в неизвестность было гораздо более искренним и радостным, чем согласие на брак. Этого нельзя было не заметить. И получив мое согласие, не смог отказать себе в попытке уколоть меня, чтобы хоть так высказать гнев за свалившееся на его семью несчастье. Во время всего разговора в его глазах пряталась презрительная насмешка. Спасибо, хоть меня в колдовстве не обвинил.

— Неужели ты думаешь, что среди Серых кто-то польститься на тебя, если даже здесь ты еще в девках?

— Нет, дядя. У меня даже мысли нет выйти замуж. — Ответила я чистую правду. И очень старалась выглядеть почтительно. — Я просто хочу позаботиться о сестре.

Он крепко взял меня за подбородок двумя пальцами и уставился цепким взглядом в лицо. Я не отвела глаз. Не знаю, что барон там разглядел, но, в конце концов, согласно кивнул. Потом поднял глаза на Мелинду.

— Она будет сопровождать тебя к Серым, — дядя никогда не называл меня по имени.

— Пусть едет. Мне будет легче, если кто-то знакомый окажется рядом, — ответила та.

— Хорошо, — дядя снова повернулся ко мне. — Отныне благополучие госпожи Мелинды — твоя главная забота. Я никогда не понимал тебя, но если такая судьба по душе — езжай. Ты всегда была странной — дурных плебейских кровей. Но помни, что ты выбрала сама. И помни, чем ты обязана нашей семье.

— Я никогда не забывала этого, дядя.

Барон еще раз презрительно усмехнулся и дернул головой. Этот жест означал «убирайся». Выяснив, что хотел дядя не желал меня видеть рядом с собой и секунды лишней.

Я поблагодарила и поторопилась покинуть комнату, пока барон не переменил свое решение. За этот день мне пришлось сказать ему больше слов, чем за всю предыдущую неделю. Уже в дверях, обернувшись, заметила, как дядя брезгливо вытирает пальцы шелковым платком. Ну что ж, мы вряд ли будем жалеть о расставании друг с другом.

До отъезда в столицу оставалось еще десять дней. И какими же странными выдались эти дни.

Порой казалось, что весь дом погрузился в траур. Даже самые громкие слуги ходили на цыпочках и говорили шепотом. А если кому-то по неосторожности случалось уронить вещь, все дружно на него шипели. Элси и тетушка Грета часто плакали, в доме витал неуловимый аромат нюхательных солей и трав, барон ночами просиживал в кабинете, и по утрам от него пахло вином.

К Гронгам потянулся неослабевающий поток визитеров: посочувствовать, ободрить, попрощаться. За фальшивым участием проглядывало любопытство и плохо скрываемое облегчение, от того что судьба уже определилась со своей жертвой.