Сказки и легенды - страница 17

стр.

— Множество людей пойдут провожать тебя к месту казни. Имей в виду, что столько же ангелов готовы принять твою душу и повести ее в светлый рай.

Затем он снял с узника оковы и уже собирался исповедать его и отпустить грехи, как ему пришла мысль еще раз повторить с ним вчерашний урок, с тем чтобы несчастный грешник, когда будет стоять под виселицей, окруженный народом, мог, в назидание зрителям, свободно и без запинки прочитать вслух «Символ веры». Но как же растерялся монах, когда убедился, что слова молитвы за ночь бесследно испарились из памяти бестолкового узника. Благочестивый пастырь был убежден, что это шутки сатаны, который хочет вырвать у неба отвоеванную душу. Поэтому он стал усердно заклинать черта, но никакими силами не удалось ему изгнать дьявола и вбить в голову преступника слова «Символа веры».

Меж тем время шло, и исполнительные судьи сочли, что настал срок предать тело казни, совершенно не беспокоясь о состоянии души своей жертвы. Без дальнейших проволочек приговор был приведен в исполнение, и поскольку Рюбецаль был выведен из тюрьмы в образе закоренелого грешника, то весьма охотно подчинился всей процедуре смертной казни. Когда его столкнули с лесенки, он изо всех сил начал барахтаться в петле и забавлялся этим так долго и так неистово, что даже палачу стало жутко, ибо в толпе поднялся внезапный ропот и послышались голоса, предлагавшие побить палача камнями за то, что он чрезмерно мучил бедного грешника. Дабы избежать этого, Рюбецаль вытянулся и притворился мертвым. Но когда народ разошелся и около уголовного суда осталось только несколько человек, которые прогуливались вблизи виселицы, желая из озорного любопытства подойти поближе и осмотреть труп, шутник в петле снова начал свою игру и напугал зрителей страшными гримасами. Поэтому к вечеру разнесся слух, будто висельник никак не может умереть и все еще танцует в петле перед зданием суда; это побудило сенат поручить нескольким депутатам рано утром исследовать дело точнее. Но когда они прибыли на место, то ничего в петле не нашли, кроме пука соломы, укутанного в старые тряпки, наподобие чучела, какие обычно ставят на гороховом поле, чтобы отпугивать лакомок воробьев. Гиршбергские господа крайне удивились и велели в полной тайне снять с виселицы соломенное пугало и пустить слух, будто ночью сильный ветер сорвал труп легковесного портного с петли и унес через границу.

Легенда третья


е всегда Рюбецаль был расположен великодушно исправлять зло и вред, причиненные его шалостями людям. Часто он мучил людей только из злобной мстительности и нисколько не заботился о том, дурачил ли он честного человека, или мошенника. Сколько раз присоединялся он в качестве провожатого к одинокому страннику, незаметно сбивал его с пути и, оставив посреди болота или у обрыва на вершине горы, исчезал, насмешливо хохоча. Сколько раз пугал трусливых рыночных торговок причудливыми призраками невиданных зверей, появление которых давало повод к забавным недоразумениям. Так, недавно один из наших натуралистов, по имени Бюшинг[26], причислил самого Рюбецаля к представителям европейской фауны, в то время как смахивающий на леопарда мифический зверь, появляющийся по временам в Судетских горах и прозванный молочницами «Ризов», был всего лишь одним из обликов, принимаемых Рюбецалем. Не раз поражал он параличом коня под всадником, и тот не мог сойти с места, не то ломал колесо или ось у телеги или сбрасывал перед возницей на узкую дорогу глыбу оторвавшейся скалы, которую с превеликим трудом приходилось оттаскивать в сторону, чтобы очистить путь. Часто невидимая сила держала пустой фургон, так что шесть горячих коней не могли его сдвинуть, а если возница высказывал предположение, что это шутки Рюбецаля, или с досады разражался бранью по адресу горного духа, тот выпускал тучу оводов, отчего кони бесились, или осыпал его градом камней, а то невидимой рукой награждал оскорбителя палочными ударами.

С одним старым пастухом, человеком простым и прямодушным, он завел знакомство и даже нечто вроде взаимной дружбы. Он разрешал ему гонять стадо к самой изгороди своих садов, на что никакой другой пастух не отважился бы. Горный дух слушал рассказы седовласого старца о его небогатой событиями жизни с таким же удовольствием, с каким биограф Ганса Губрига