Сказки Норвегии - страница 28

Жил-был на свете один человек, которому принадлежал широкий луг у высокой горы. А на том лугу стоял сарай, где он хранил сено. Но сена там, признаться, было не очень много, потому что последние пару лет, когда травы набирали полный рост и созревали, в канун Иванова дня кто-то съедал всю траву. Можно было подумать, что стадо овец или коров всю ночь паслось на лугу, не оставив к утру ни травинки. Так что за лугом требовалось присматривать.

Старший из сыновей хозяина луга сказал, что охотно отправится в дозор и что за всю ночь ни человек, ни зверь, ни даже сам чёрт не посмеет сгрызть хотя бы стебелёчек.

Как раз приближался Иванов день. Хозяин луга сказал, что в эту ночь необходимо быть очень внимательным и подстеречь вора. Вечером старший из сыновей отправился в сарай и там лёг спать. Но ближе к ночи вдруг поднялся такой грохот, что земля затряслась, стены закачались, и крыша вот-вот грозила обвалиться. Старший сын вскочил, бросился наружу и побежал прочь, так что пятки засверкали, и от страха даже не оглянулся. Так что сарай и на ту зиму остался пустым.

Накануне следующего Иванова дня отец снова созвал сыновей и сказал им:

– Послушайте, сколько будет продолжаться этот грабёж? Опять наступает Иванов день. Надо, чтобы кто-то из вас отправился на ночь в сарай и подстерёг наконец того, кто из года в год ворует у нас сено.

Средний сын охотно взялся за это дело. Он был уверен, что сумеет поймать вора. Он отправился в сарай и лёг там спать, так же, как его брат. Но ближе к ночи опять поднялся грохот, ещё громче, чем в первый раз, а земля затряслась ещё сильнее. Средний сын пришёл в такой ужас, что помчался так, как людям вообще бегать не свойственно.

А ровно через год пришла очередь младшего сына, которого звали Золушок, потому что он любил зарываться в тёплую золу из печки и греть в ней бока. Вот и он собрался идти на луг. Братья дразнили его и смеялись:

– Вот как раз тот, кто изловит вора! Ха-ха! Прямо сейчас! Да ты в жизни ничего не делал, только валялся в тёплой золе да грелся! Ничего-то ты не умеешь!

Но Золушок и ухом не повёл. А как время подошло к вечеру, потихоньку побрёл к сараю. В сарае лёг он спать на остатках давно высохшего сена. Примерно через час раздался грохот, и тряска, и такой скрип, что уши закладывало.

– Ладно, – сказал Золушок, – если не будет хуже, ещё можно стерпеть.

Но через некоторое время тряска и грохот усилились. Землю трясло так, что остатки пересохшего сена взлетали, как стаи синиц. Казалось, крыша и стены вот-вот рухнут и придавят его. Но не успел он как следует испугаться, как вдруг всё кругом замерло. Младший сын снова прилёг и стал ждать. Ничего больше не гремело. И вдруг ему послышалось лошадиное ржание. Он осторожно пробрался к двери, которая была чуть прикрыта, и выглянул наружу. Возле сарая стоял конь и щипал траву. Такого коня Золушок ни разу в жизни не видел. На нём было дорогое седло, красивая дорогая сбруя и полное рыцарское снаряжение, всё из чистой меди, начищенное и блестящее.

– Хо-хо! Так это ты пожираешь наше сено? – вскричал Золушок. – Ну, тебе это даром не пройдёт!

И, достав камень для огнива, он швырнул его в коня. А конь вдруг перестал жевать и сделался послушным и совсем ручным. Золушок прыгнул на него и погнал в такое место, где никто бы не догадался его искать. Когда он вернулся домой, братья встретили его смехом:

– Ну, как делишки? – потешались они. – Расскажи лучше, как тебе спалось? Ты хоть до сарая-то дошёл?

– Я спал в сарае до рассвета, – ответил Золушок, – ничего за ночь я не увидел и не услышал. Бог знает, что это вас там так перепугало.

– Что ж, поглядим, как ты уберёг траву! – снова засмеялись братья.

Но когда дошли до луга, они увидели, что трава стоит такая же высокая и густая, как и накануне. В следующее лето оба старших брата не рискнули идти стеречь луг. Золушок отправился, ничего не боясь. Снова был и грохот, и гром, и землетрясение, а потом, когда всё замерло и наступила тишина, Золушок услышал, как кто-то жуёт траву рядом с сараем, и выглянул за дверь. И снова увидел коня. Этот конь был выше и крупнее прежнего. И седло его, и упряжь были невиданной красоты, а полное рыцарское снаряжение блестело начищенным серебром – просто загляденье.