Сказки о рыбаках и рыбках - страница 13
– Что? Горячо?
– Ага! Ай…
– Так надо, чтобы простуда не прилипла. Сейчас притерпишься.
– Ой… Ага…
– Что «ага»?
– Это… притерпливаюсь. Хорошо…
Он заулыбался. И, не стесняясь уже, затанцевал под теплым, совсем не похожим на уличный ливень дождем. Вскинул над собой руки. Глаза его блестели сквозь искрящуюся сетку струй. А по телу бежали мутные ручейки.
– До чего же ты перемазанный! – не сдержался Валентин. – Ни разу тут в баню не ходил, что ли?
Сопливик перестал танцевать и улыбаться. Съеженно обнял себя за плечи. Валентин разобрал за шумом воды:
– А там не помоешься…
– Почему?
– Потому что не дают… Пристают по-всякому и дразнятся. «Иди, – говорят, – все равно тебе не отмыться»…
– Свинство какое!
– Ага… Или одежду спрячут, и ходи как хочешь…
– Ох ты, мученик… Мыло на полочке, мочалка на крючке, отскребайся. А я стиркой займусь.
Прачечный комбайн был рядом с душевой. Отличная машина, сплошная автоматика. Система включилась, когда Валентин поднял крышку бака. На экранчике зажглось: «Не забудьте вынуть все из карманов загружаемой в емкость одежды». Сервис!
В нагрудном кармане липкой и тяжелой рубашонки лежал значок со смеющимся солнышком и словами: «Пусть всегда буду я!» Без булавки. На трикотажных, похожих на тряпицу, которой мыли пол, шортиках тоже оказался карман. В нем нашелся пластмассовый жетон для игровых автоматов. Такие жетоны выдавались за хорошие поступки и образцовое поведение. Значит, Сопливик или выпросил его, или нашел, или, скорее всего, стащил… Потом под ноготь Валентину попалась твердая крошка. Похоже, что кусочек карандашного грифеля. Валентин поднес палец к свету. Под ногтем сидел малюсенький медный стерженек с резьбой.
Винтик! От кольца?
Валентин взял трубу. Там, где недавно было кольцо с узором, на не потускневшей еще меди чернели два отверстия для крепких болтиков. Валентин примерил тот, что нашел. Подходит… Открыл ножик и кончиком отточенного лезвия, как отверткой, завернул винт-малютку. Тот послушно вошел в резьбу, остался только шпенек – по толщине пропавшего венчика. Вот так. Вот вам и Сопливик… Господи, а что от него ждать?
Валентин поглядел на пластмассовую дверь кабинки. За ней – шум воды и возня. И кажется, довольное хихиканье.
«Ладно, потом разберемся», – сказал себе Валентин. И пошвырял в машину одежду Сопливика. Агрегат плотоядно заурчал. Валентин опять обернулся к дверце.
– Сам отскоблишься или помочь?
– Не… Я сам! – откликнулся Сопливик сквозь журчание и плескание. – Только мыло в глаза…
– Ну, уж потерпи!
– Ага, я терплю…
Минут через десять Валентин извлек Сопливика из влажной жары кабинки – отмытого до скрипучести, чисто-смуглого, с розовыми пятнышками на коленках и подбородке – следами отвалившихся коросточек. Старательно вытер его с головой махровым полотенцем. Сопливик попискивал смущенно и благодарно. Проплешинки от болячек местами кровоточили. Валентин взял из аптечки пузырек с бактерицидкой и вату.
– Ну-ка…
Сопливик запищал сильнее.
– Цыц! – Валентин запятнал его желтой бактерицидкой, шлепнул по незагорелому месту, закутал в простыню и отнес на кровать. Сопливик из белого кокона весело блестел глазами.
Прачечный комбайн зазвонил и выдвинул пластмассовый поднос. На нем сухой стопкой лежала одежонка Сопливика. Отглаженная, пахнущая теплой чистотой. Майка и трусики оказались ярко-голубыми, шорты – кофейного цвета, а рубашка – салатной, с рисунком из желтых и коричневых листьев.
– Вот и готово. Одевайся… На ужин мы, конечно, опоздали. Сейчас попьем чаю, и я оттащу тебя в спальню.
– Как это… оттащу? – настороженно отозвался Сопливик.
– Заверну в плащ – и в охапку… А то ведь опять вмиг до ниточки пропитаешься…
За пластиковыми стенами продолжал гудеть ливень – ровно и неутомимо.
– Не… я сам добегу, – хмуро сказал Сопливик. – Тут рядом. – Он торопливо застегнул рубашку.
– Как это рядом? Через весь лагерь!..
– А я… в спальню не пойду. Я там давно уже не сплю.
– А где же спишь? – изумился Валентин.
– В гнезде… Ну, ящик такой фанерный, из-под пианино. На пустыре. Я туда натащил травы и мешков. Чтобы не холодно…
– А почему в спальне-то не ночуешь?!