Сказки Золотой Праги - страница 30

— Скажи, добрый человек, кто ты, откуда и куда идешь?

— Я из такой-то и такой-то деревни, — отвечает бедняк. — Иду туда-то.

— А это твои собаки? Какие большие! Где ты их взял? Я бы все отдал, лишь бы таких иметь.

— Мои, — ответил бедняк, а об остальном промолчал.

Тогда велел лесник Янко — так его звали — принести пять ковриг хлеба: каждой собаке по одной кинул, одну бедняку подал, а одну сам надломил. Потом приказал подать еще бутылку и стал угощать нового знакомого. За разговорами незаметно пришла пора расставаться. И говорит бедняк леснику:

— Янко, — говорит, — ведь так тебя зовут? Эти три собаки — мои родные дети, которых я, своим и деток моих горем-злосчастьем до отчаяния доведенный, проклял в материнской утробе. Вон того, самого крупного, Могучим звать, среднего Железным, а третьего Зорким. Ты так их накормил, как они у меня ни разу не ели. А я их кормить как надо не могу, а тебе это легко Да ты же и хотел их иметь. Так я тебе их дарю. Видишь, у каждой к ошейнику дудочка привешена. Коли ты в какую опасность попадешь, только в эти дудочки подуди, — собаки, хоть ты на краю света будь, сейчас же прибегут и тебя освободят. А теперь счастливо оставаться, и не забывай меня, который тебе добра желает!

Янко взял дудочки, поблагодарил бедняка, и они разошлись в разные стороны. А собаки, словно понимая человеческую речь, поклонились уходящему отцу и побежали за лесником.

Янко пошел таким густым лесом, что даже неба не было видно, и в том густом лесу собаки его потеряли: видно, проголодались и захотели в чаще какого-нибудь зверя поймать. После долгих блужданий вышел Янко на широкое поле и видит: рота солдат марширует.

«Дай, — думает, — испытаю, правда ли то, что мне этот крестьянин о собаках сказал».

Подошел он к солдатам и крикнул:

— Стой!

Солдаты оглянулись на него и зашагали дальше. Он крикнул в другой раз; солдаты не стали останавливаться. Крикнул в третий раз — они остановились. Подошел к нему офицер, спрашивает, чего ему надо? Зачем их остановил?

— Да просто так, — ответил Янко. — Хотел испытать, послушаетесь вы меня или нет.

— Ах, коли так, я тебе покажу, как солдат останавливать! — закричал офицер.

Велел он Янка связать и на первом суку повесить. Вот стоит Янко связанный, под деревом — ждет, что с ним делать будут. И попросил он, чтоб дали ему перед смертью в дудочки подудеть Офицер позволил.

— Только недолго, — говорит.

Задудел Янко, прибежали собаки и опрашивают;

— Что прикажешь?

— Освободите меня из рук этих злодеев.

Собаки накинулись на солдат, стали рвать и кусать их, как бешеные Офицер видит, дело плохо, приказал развязать Янка и стал усердно просить его отпустить их души на покаяние Янко смиловался над ними, приказал собакам больше не кусать их и пошел в одну сторону, а солдаты в другую.

Долго шел Янко и пришел в город, где король жил. Хотелось ему на службу поступить, и лучше бы всего к королю. Пришел он к королю и говорит:

— Дай вам бог счастья, светлейший король!

— И тебе тоже, сын мой, и тебе тоже! Чего ты от меня хочешь?

— Да немногого. Хочу спросить вас, не нужен ли вам лесник. Я поступил бы.

— Так и так, — отвечает король. — У меня уже есть двенадцать лесников, но послушаем, что скажет мой старший лесничий. Может, тринадцатого нужно? Матей, Матей, поди сюда!

Пришел Матей.

— Что прикажете, светлейший король? — спрашивает.

— Этот молодец хочет ко мне в лесники поступить. Я не знаю, взять или нет. Не надо нам тринадцатого?

— Как вам будет угодно; все от вашей воли зависит. Скольких примете, столько и будут служить, — ответил Матей.

Король подумал и говорит:

— Ладно, возьму я тебя на службу, но ты должен доказать, что умеешь хорошо стрелять. Видишь, на той вон башне, на самом верху, воробей сидит. Если ты его застрелишь, да так, чтобы голова в одну сторону, а туловище в другую упали, — будешь служить у меня лесником, а иначе нет.

— Что ж, попробую.

Взял Янко ружье, зарядил, прицелился, выстрелил, и голова воробья упала в одну сторону, а туловище в другую. Удивился король, обрадовался. Подошел к стрелку, по плечу его потрепал.

— Молодец, — говорит. — Служи хорошенько, и тебе у меня хорошо будет.