Сказочница - страница 6

Его совсем не интересовали домики городка с запертыми ставнями, окруженные стенами, точно маленькие крепости. И хоть громада Талл Зинан казалась оттуда не более реальной, чем мираж далеко на горизонте, его неодолимо влекло к ее подножию. В ее предгорьях, среди гигантских аркбутанов и балюстрад неведомых мифических строений, Ириен отыскал такие потаенные места, куда солнце не заглядывало с тех самых пор, как молот Великого Кузнеца выковал поверхность Ирта. Здесь из черных бархатистых озер доносились странные звуки, одни умиротворяющие, как нежное дыхание ребенка, другие пугающие: что-то скрежетало и билось в глубине, точно какое-то лишь создателю всего сущего ведомое отродье пыталось выкарабкаться из воды на сушу.

Сюда приходил Ириен и подолгу сидел на берегу блестящего гладкого озера, не тревожим ни странными звуками, ни вдруг воцарявшейся мертвой тишиной. Иногда он вставал на колени у подножия огромных, пугающих своей симметричностью сталагмитов, но он вовсе не возносил молитвы к обитателям зловещего мрака. Он размышлял. И мысли, приходившие ему, вовсе не были мрачными и тревожными, они были спокойные и безмятежные, окутанные лишь легкой поволокой грусти, которая всегда сопровождает истинную радость.

Порой он находил убежище в сумеречных расщелинах и пещерах, пережидая там, пока не исчезнет с горизонта слепящее око раскаленного солнца, а с восходом луны бродил в одиночестве посреди заброшенных строений давно минувших времен (ибо Ренна все же не могла совсем обходиться без ночного сна).

Но однажды ночью он разбудил Ренну, в изнеможении задремавшую подле него, и, взяв ее за руку, повел за собой по казавшимся непроходимым горным тропинкам, мимо отливавших в лунном свете серебром скал и утесов, над отвесными пропастями и глубокими расщелинами. И в конце концов они оказались в горной пещере, посреди которой недвижной гладью чернело озеро. Ириен взмахнул рукой, и перед ним появилось покрывало из черного бархата, затканное серебром. Легким движением он накинул его Ренне на ее хрупкие дрожащие плечи. Его собственный плащ, сотканный из гривы дьяволиц и нитей ужаса, точно крылья, развевался у него за плечами, когда он опустился на колени у края полночного озера. Полой плаща он нежно провел по лбу Ренны. Она закрыла глаза, и дрожь пробежала по ее телу. Ее руки в красных шрамах еще не совсем затянувшихся ран пронзила острая боль. В испуге она схватила за руку Ириена, но боль от этого только удвоилась, хоть само прикосновение было легким, как пух. По знаку Ириена Ренна опустилась вслед за ним на колени возле черного озера.

Своими влажными глазами она с нежностью смотрела в глаза Ириену. Бледной изящной рукой он провел по ее лицу, убирая со лба темные волосы, прилипшие от пота, выступившего от боли и испуга. Он ласково погладил ее нежную руку и, одной рукой приподняв ее лицо за подбородок, другой, нарушив зеркальную гладь озера, зачерпнул пригоршню чернильно-черной воды. Влажными пальцами он коснулся ее чела, смывая налет безумия, вызванного его плащом. Затем по мановению его руки перед ним появилась серебряная чаша с черными руническими письменами. Ее он также наполнил водой из озера и поднес к губам Ренны.

— Любимая, выпей это, — произнес он, и голос его, несмотря на свойственную ему мягкость, звучал гулко, и эхо вторило его словам в сумеречной тишине подземного царства. Здесь была как бы ничья земля, мир наполовину реальный, принадлежащий простым смертным, наполовину сверхъестественный, где царит власть демонов.

Ренна в нерешительности сделала глоток из чаши, и когда эхо голоса ее господина замерло в самых отдаленных уголках пещеры, она почувствовала на своих плечах какую-то страшную тяжесть, точно василиск вцепился ей в шею. Она зашаталась и чуть было не упала, но в этот момент в руках у нее оказалась какая-то опора. И хотя вокруг была кромешная тьма, она смогла разглядеть, что это был посох. Он был сделан из ветви того дерева, что росло у восточной стены. Ветвь была изуродована до неузнаваемости — казалось, что в ее узловатых сплетениях и наростах сконцентрировалось отражение безумной боли и ужаса.