Сказочные самоцветы Дагестана - страница 22

Когда юноша вернулся домой, жена опечалилась:

– Напрасно ты всё рассказал хану, – не надо было рассказывать.

– Что же теперь поделаешь, – говорит муж, – слова не вернёшь!

Хан между тем думал, как бы отобрать жену у охотника, и каждый день давал ему какую-нибудь трудную задачу. Юноша всё терпеливо выполнял.

Однажды хан позвал охотника и говорит:

– Отправляйся-ка в путь и принеси мне «Ну-ка, возьми!».

Юноша так и не понял, куда пойти и что взять, но ослушаться ханского приказа не посмел. Пришёл он домой и рассказал всё жене.

– Что ж, – говорит жена, – если сами не знаем, о чём говорит хан, – спросим у старших.

Она соткала такой ковёр, какого и в других краях не видели, и говорит мужу:

– Садись, и ковёр понесет тебя туда, где знают побольше моего. Когда остановится ковёр, взмахни платком, – может быть, и узнаешь, что это такое «Ну-ка, возьми!».

Молодой охотник попрощался с женой, сел на ковёр и полетел. Ни гор, ни ущелий, ни рек, ни морей ковёр не разбирал, и ближние горы пролетел и дальние. И Ин миновал, и Дин и, наконец, очутился около огромного зева в горе. Влетев в зев, ковёр с охотником исчез под землёй.

Юноша испугался, но через некоторое время увидел, что под землёй всё так же, как и над землей. Наконец ковёр остановился у одного дворца. Юноша уже хотел сойти с ковра, как вспомнил о платке, который ему дала жена. Только он взмахнул платком, как сейчас же к нему бросилась одна старая женщина.

– Откуда у тебя этот платок? – удивилась она.

– Мне его дала жена, – отвечает юноша.

– Неужели она жива? – обрадовалась женщина. – Мы думали, что её заклевал коршун.

Эта женщина, оказывается, была матерью голубки. Сейчас же прибежали две остальные голубки, и повели юношу во дворец.

Расспросив обо всём и узнав о поручении хана, они опечалились, – никто не слыхал, что это такое «Ну-ка, возьми!» и где его искать.

– Ну что ж, – говорит мать голубки, – не знаем сами, – спросим у других.

Но у кого бы ни спрашивали в подземном царстве, что это такое «Ну-ка, возьми!», – никто не знал.

Наконец, услыхала об этой задаче одна старая-престарая лягушка. Она сказала:

– Пусть человек с верхней земли идёт за мною, – я покaжу.

Долго ли, скоро ли, но очутились они, наконец, за песчаными холмами у края бескрайней равнины.

Лягушка сейчас же выкопала в песке яму и укрылась в этой яме вместе с охотником.

К вечеру в долине появилось семь огромных нартов. У старшего нарта в руке была самая обыкновенная дубинка.

Уселись семь братьев на земле, старший и говорит:

– Ну, что ж, – пора и покушать. – Кинул он дубинку в сторону и приказал: – Ну-ка, возьми!

Дубинка исчезла и сейчас же появилась с такой чудесной едой, что у человека с земли слюнки потекли. Потом дубинка снова исчезла, и появились и шипучее питье, и сласти, и все, что только пожелаешь.

– Видишь, – спрашивает лягушка, – что такое «Ну-ка, возьми!» Это дубинка сильных.

Когда нарты улеглись спать, лягушка утащила дубинку «Ну-ка, возьми!» и засыпала в яму, в которой они укрывались.

Утром нарты проснулись, захотели позавтракать, а дубинки нет. Искали, искали, переругались все, передрались и упали обессиленные, – какая же у сильных без дубинки сила!

Тогда лягушка сказала человеку с земли:

– Теперь иди и воюй!

Юноша вступил в бой и убил семерых нартов.

Оказывается, в этом краю нарты были злейшими врагами людей. Когда люди узнали о победе над нартами, радости их не было конца. Все благодарили человека с верхней земли, а тамошний хан готов был отдать ему даже всё своё ханство.

Но охотнику, кроме дубинки «Ну-ка, возьми!», ничего в этом мире не нужно было.

Верхом на лягушке он прискакал во дворец матери своей жены, а потом на ковре вернулся домой.

С тех пор он жил со своей женой в труде и счастье до самой смерти. А дубинку «Ну-ка, возьми!» он отдал слабым, потому что тому, кто сам себя кормит, незачем отбирать у другого.

Жили-были два соседа – богатый и бедный. Приходит бедный к соседу и просит: «Дай мне сегодня полушку, я тебе завтра две отдам!»

Богачу и сегодняшнего жаль, да разве упустишь завтрашнее, -не хотел, а дал. Бедняк не стал дожидаться до завтра и вернул к вечеру. Через неделю приходит снова: «Дай, – говорит, – абас!»