Сказочные самоцветы Дагестана - страница 34

– Теперь тащи!

Большой хитрец испугался, что мулла проснётся от крика, поднял побыстрее мешок, взвалил на спину и ну бежать в лес. Ноги горят, мешок бьёт по спине, по занозам от колючек, а хитрец бежит и радуется: вот достанется сейчас хитрецу-четвертушке от муллы!

А муллы, оказывается, в эту ночь и дома не было. Он с падишахом и съехавшимися к падишаху ханами был на охоте в лесу.

Гончие падишаха почуяли бычью шкуру, окружили большого хитреца и облаяли.

Бедняк подумал, что это лают злые пастушьи волкодавы с кутана, испугался и закричал из мешка:

– Эй, приятель! Как бы собаки не съели твоё мясо. Подыми-ка мешок повыше!

Тут подъехали падишах и вся его свита.

Мулла даже взвыл, увидев шкуру и поняв, что Аллах перестал помогать ему в хитрости.

А когда бедняк вылез из мешка хитреца, и никакого мяса в мешке не оказалось, падишах сказал хану большого аула:

– Оказывается, это твой хитрец – хитрец-четвертушка. А настоящий хитрец – вот он!

С тех пор бедняк стал служить у хана, а хитреца из большого аула сделали слугой бедняка. Без ума человек жить не может, а при умном хозяине и глупый слуга становится умней.

В близком селении, в далёком ханстве жил-был бедняк.

Был у него сын.

В доме у них всегда было пусто, и жили они так голодно, что отец даже и охать не мог.

Однажды сын говорит:

– Отец, а почему бы тебе не продать меня?

– Да кто же тебя купит? – удивился отец. – Ты маленький и ничего не знаешь.

– И всё-таки меня купят, – сказал сын. – Я знаю три вещи на свете: знаю коня, знаю камень и знаю человека.

Отец засмеялся, а сын так стал его уговаривать, что отцу ничего не оставалось делать, как согласиться,

Отец и сын пошли в город. Здесь было много народа и на самом бойком месте торговали людьми.

Отец посадил сына перед собою в пыль и стал ждать покупателей. Но на такого маленького мальчика никто и смотреть не хотел. Только к вечеру подошёл к ним какой-то хан и спросил:

– Зачем вывезли на базар этого ребёнка? Ведь он ничего не умеет делать.

– Зато он знает три вещи на свете, – сказал отец, – он знает коня, знает камень и знает человека.

Хан рассмеялся и спросил:

– А сколько же стоят эти три знания мальчика?

– Оцени сам, – сказал бедняк.

Хан дал бедняку один золотой и увёл мальчика.

В доме хана на мальчика взвалили тяжёлую работу, а кормили так, что и собака не позавидует. «Ничего, – думал мальчик, – зато мой отец не умрёт теперь с голоду».

Хан между тем позабыл о купленном мальчике.

Но однажды в день большого базара, когда хан вздумал купить нового коня, он вдруг вспомнил об одном из знаний мальчика.

Они пошли на базар, но во всех лошадях, на которых останавливался взгляд хана, мальчик находил какой-нибудь недостаток.

Наконец хан остановился перед таким жеребцом, которого все только хвалили.

– Ну, – сказал он мальчику, – об этом жеребце ты уж ничего не сможешь сказать плохого.

Мальчик осмотрел жеребца и сказал:

– Этот жеребец, действительно, хорош, но он принесёт когда-нибудь тебе гибель.

Хан рассмеялся:

– Я не собираюсь жить тысячу лет, – сказал он, – и, если мне суждена гибель от жеребца, то это может случиться и в чужой конюшне.

Он купил жеребца, а дома, довольный тем, что мальчик не желал его смерти, сказал, чтобы его получше кормили.

«Ну что ж, – подумал мальчик, – теперь будет легче не только моему отцу, но и мне».

Однажды дочь хана, снимая с руки кольцо, уронила его и потеряла драгоценный камень. Она собралась в город, чтобы купить другой, а хан вспомнил, что мальчик знает толк в камнях, и велел ему сопровождать дочь. Они обошли все лавки города, осмотрели много драгоценных камней, но в каждом из них мальчик находил какой-нибудь изъян. Наконец дочь хана остановила свой выбор на красивом яхонте.

Мальчик сказал:

– Нет слов, этот камень хорош, но в нём притаился червяк и, если ты купишь камень, он будет причиной твоей смерти.

– Разве может быть в камне червяк? – рассердился ювелир.

Тогда мальчик разбил камень, и в нём действительно оказался червяк.

Вернувшись домой, ханская дочь рассказала отцу об удивительном камне, и хан приказал, чтобы мальчика кормили ещё лучше. «Ну что ж, – подумал мальчик, – теперь станет лучше не только мне, но и другим людям хана, – я смогу делиться с ними пищей».