Сказочные самоцветы Дагестана - страница 47

Карахмед бросил горшок и сделал ноги! Тень – за ним. Прибегает к брату, а тень тоже тут.

– Что случилось? – спрашивает брат. – Где хинкал?

Так, мол, и так, – отвечает Карахмед, – я нашёл золотую булавку, а вот этот человек хотел её у меня отнять.

– Это не человек, а тень, – рассмеялся Ярахмед.

А когда узнал, что случилось с хинкалом и мёдом, сказал:

– Ты хуже любого глупца, Карахмед, – можно выбросить горшок с пищей, но кто ж выбрасывает золото? Надо было сунуть булавку в карман.

– Хорошо, я в следующий раз так и сделаю.

На другой день мать снова послала Карахмеда к брату. По дороге Карахмед нашёл кинжал. Заметив тень, он быстро сунул кинжал в карман и порезал ногу. Прибегает к брату, – весь в крови, а кинжала нет.

– Эх, ты, – говорит Ярахмед, – надо было повесить кинжал на ремень.

– Хорошо, я в следующий раз так и сделаю.

На следующий день Карахмед нашёл красивого породистого щенка, затянул его ремнем и, испугавшись тени, побежал к брату.

Ярахмед выбросил задохшегося щенка и сказал:

– Надо было кинуть щенку кусочек хлеба, – он бы и сам пошел за тобой.

– Хорошо, я в следующий раз так и сделаю.

На другой день Карахмед нашёл на дороге топор и бросил ему кусочек хлеба. Из-за скалы показалась тень. Карахмед стал уходить от неё, бросил хлеб, пришёл к брату и ждёт, когда топор появится на дороге.

Ярахмед рассердился. Он оставил Карахмеда сторожить быков, а сам отправился подобрать хоть топор.

Так как глупый брат шёл, не разбирая дороги, умному пришлось идти по крошкам хлеба, которые тот оставлял по пути. Ярахмед так всматривался в эти крошки, что оступился со скалы и сломал ногу.

– Вот видишь, – обрадовался Карахмед, – я же тебе говорил, что это человек, а не тень. Зачем тебе нужен был его топор?

Как ни стонал от боли умный брат, глупый ни за что не хотел отнести его днем в аул, – боялся тени. Только ночью Карахмед попал, наконец, к лекарю.

А Карахмед дождался утра, вышел из аула, увидел тень и стал засыпать её камнями.

Говорят, он набросал уже целую гору, а всё никак не может отделаться от своей тени.

Встарые, давно ушедшие времена у ханов был обычай задавать друг другу загадки. Так они проверяли, кто посмекалистей: не разгадал загадку – давай полную мерку золота!

Я, подобный таракану, так и быть расскажу вам, похожим на блох, одну из таких загадок.

Однажды русский царь прислал турецкому султану письмо: «Так, мол, и так – находящиеся в твоей конюшне кобылицы ржут и не дают покоя моим жеребцам; заставь-ка их замолчать!»

Созвал турецкий султан всех своих визирей и советников, думают они, гадают – ничего не могут придумать, как ответить царю.

Позвал султан самого главного визира, дал ему золота – послал искать человека подогадливей, чтобы раскусить загадку.

Истоптал визир все дороги в своей стране, не нашёл догадливого человека. Поехал по другим странам – тоже нет. Тогда он направился потихоньку в страну московского царя и очутился в Дагестане.

У первой же горы в этой стране визир рот разинул от удивления. Скала висит над рекой, а на скале селение. Половина дома на скале, а другая половина над дорогой. На крыше поля шест, а на шесте – старый бешмет, шест пошатывается, бешмет полами помахивает – ни один воробей на поле не сядет.

Поднялся визир на скалу, зашел в дом, говорит:

– Ассалам алейкум этому дому!

Слышит визир – отвечают ему «Ваалейкум салам!» Видит – в доме человек сидит. Справа от него – Коран, слева – детская колыбель, впереди – груда ложек. Глазами человек Коран читает, руками ложки строгает, ногами колыбель качает – это его жена за водой к речке пошла. К колыбели приделан шест – так человек заодно и воробьев с поля гонит.

Увидел визир, как хитрец сразу четыре дела делает, обрадовался – вот кто, думает, сможет ответить московскому царю.

Рассказал визир, какую загадку задали турецкому султану, и просит хитреца: помоги!

– Как же я помогу, – рассмеялся хитрец, – если я и султана не видел, и кобылиц его не слыхал.

– Так едем к султану, – обрадовался визир.

– Как же поеду, если я не обут, не одет и нет у меня денег, чтобы взять четырех помощников – делать мои четыре дела.