Скинхед - страница 27

— Привет, Артем! — Я жму ему руку, тщетно пытаясь вспомнить его имя.

— Привет, Леха, — это уже с ним здоровается Данила и по кругу называет остальных. Меня представляет особо. — А это наш знаменитый Артем.

— Даня, ты чего? Чем это я знаменит? — Я удивленно поворачиваюсь к Дане.

— Недаром, Учитель возится, с тобой? — В глазах ребят читаю нескрываемую зависть.

— Ладно, ребята, раз Учитель возится, значит, стоит он того, — Даня обводит взглядом зал. — А что девчонок, с которыми стоило бы познакомиться, нет?

— Чего-чего а этого добра навалом, — и ребята довольно заржали. — Вон, стоят красотки, на нас пялятся. Даня решительно двинулся к ним, поманив меня головой.

— Пошли!

Я, чувствуя себя полным дураком, тащусь за ним. Девочки и правда симпатичные. Особенно та, что стоит, прислонившись к бару, зажав в левой руке сигарету, а в правой — бутылку с пивом. М-да, Учителю такое не понравилось бы точно. А еще меня кольнула мысль о том, что я не могу представить Иру с пивом и сигаретой в руках. Ее даже в этом бедламе, называемом дискотекой, представить невозможно. До того она особенная. Девчонка подмигивает мне, отхлебывая пивка. Данька, перекрикивая грохот музыки, орет:

— А ты чего не танцуешь? Она совсем не против.

Подмигнув сигаретно-пивной диве, он тянет ее подружку на площадку.

— Тебя как зовут? — вопрос ей в самое ухо.

— Полина, можно Поля, — она пьяно расхохоталась и, отлепившись от стойки, повисла на мне.

«От любви и от тоски пропадаю я», — несется над дискотекой. То же визжит мне в ухо Поля. Визжит, а приятно…

Поле-Полине не то что танцевать — стоять непросто… Обслюнявив меня, она поинтересовалась в свою очередь моим именем. За сим последовало полупьяное признание: она любит меня и будет любить всю жизнь, а как мое имя — совсем неважно. В подтверждение сказанного, она назвала меня Васей, добавив, что я — ее судьба. Тут возникает ее подружка и снимает с меня Полю:

— Она сегодня чуть перепила, не обращай внимание. — Она вбирает в грудь побольше воздуха и кричит: — Меня зовут Оля, а тебя?

— Артем, — я улыбаюсь, как можно шире. Мало того, что девочка довольна симпатичная, к тому же, кажется, нормальная. — Потанцуем?

«Без любви и без тебя пропадаю я-я-я…»

— С удовольствием! — она вновь призывно улыбается. — Только мой парень будет не в восторге. — Ее губы растягиваются, вызывая во мне смешанное чувство самодовольства и некоторого смущения. Коли у самой есть парень, чего со мной заигрывать…

В общем, когда мы покинули дискотеку, я вправе был подумать, что истерика, поджидавшая меня дома, не стоила культпохода сюда. Уж лучше бы я сидел дома, телик смотрел.

Был третий час ночи, когда мне пришлось выслушать стенания матери по поводу того, что, пока я ее в могилу не загоню, не успокоюсь, что худшего сына свет не видел, ну и так далее. Все как обычно. Только на сей раз я решил криком ответить на крик.

— Мне не семь лет, чтобы в девять ложиться! Я вырос и теперь тебе придется смириться с тем, что возвращаюсь в полночь. На это у ней был старый как наш диван аргумент, мол, не для того меня растила, чтобы я стал уголовником. Мой аргумент — с грохотом закрытая дверь в своей комнате. Ответ также не нов, но достаточно убедителен. Она смолкает, я же поворочавшись в постели, как-то незаметно засыпаю. Увы, это тоже не ново…

Выйдя из дома, я невольно засматриваюсь на небо: с утра хлопьями валит снег, сугробы намело — уж по колено — зима! И слава Богу! Без него — без снега, трескучего мороза, какая Россия? Московский мороз не холодит, а закаляет. Чье это изречение? Не помню, значит — мое. Сгреб руками снег, потер им лицо — сразу стало бодрей, веселей. Совсем другое дело, теперь и в школу шагать не так тускло.

И тут впереди мелькает Иркина фигурка, она тоже спешит в школу. Вот так сюрприз! Я шагаю, любуясь ее распущенными волосами. Ее плечи облегает светлая шубка, на которую падают волнами волосы. Она движется, вернее, плывет в утреннем сиянии очень медленно, едва переступая своими стройными ножками, чтоб не оступиться. Можно, конечно, набравшись духу, эдак, запросто поравняться с ней, да только пошлет меня куда-нибудь подальше. Эх, повод нужен, случай должен представиться. Вот если б она вдруг поскользнулась и упала, не так, чтобы больно шмякнуться о тротуар, а так, легонько присесть, так, чтобы я смог подхватить ее под ручки. С моей везучестью, скорее, сам растянусь на ее глазах. Вот смеху будет… А Ира, меж тем, остановилась у зебры, раздумывая, очевидно, как обойти огромную лужу, затем решительно шагнула на проезжую часть. А дальше события разворачивались стремительно. В тот же момент, на дороге возникла, неизвестно откуда, машина. Ира инстинктивно попыталась отскочить от нее и, неловко поскользнувшись, упала на асфальт. Джип исчез так же незаметно, как и появился. Черт, какой же я идиот! Домечтался… Вот она фортуна у твоих ног. Я со всех ног кидаюсь к ней: только бы она оказалась жива. Надо присесть на колени, и осторожно приподняв голову, позвать — Ира! Она открывает глаза и что-то шепчет, еле слышно. Неважно, что она произнесла. Главное у меня получилось быстро и красиво, как в американских фильмах. И дальше надо действовать как в фильмах.