Скиталец Хромой бог - страница 19
Парень поднялся на ноги, не веря своему счастью. Господин помиловал его.
– Вы свободны, – Бросил Рэм палачам. – Тот, кто удостоен чести целовать мой башмак, прощен.
– Уберешь со стола, Доминик, и пока свободен.
В своем кабинете Рэм закурил сигарету, затянулся сладким дымом. Из этого мальчишки получится славная игрушка. Развлечение в минуты скуки. Он поведет его по тонкому лезвию между жизнью и смертью. Игра в кошки мышки. Рэм услышал тихий звон струны перемещения. Данька скользил из одного мира в другой. Пусть. В игре не стоит спешить. Пока его братец Роман в приступе милосердия подносит судно больным в госпитале, он найдет себе другие развлечения. Пусть хромой калека тешит себя мыслями о добре. Он не представляет, что такое истинное добро. Игра будет долгой, надо обустроить свой быт. Нанять секретаря из людишек. Предназначение человека – безропотно служить Древним, другой пользы от них нет. Роман, брат мой, во мне нет всепрощения, думал Рэм. Мы с тобой одно целое, я то, что ты прячешь глубоко в своей душе. Они заплатят за каждую твою слезу. Я всегда знал свое предназначение. Ты узнал о том, кто ты есть недавно. Кем был ты? Во время войны Древних тебя спрятали на этой планете. Кто будет искать в этой дыре воплощение первого Древнего. Ты рос в сиротском доме. Сколько слез ты пролил ночами, будучи ребенком. Но сохранил к ним любовь. Ты забыл, что обслуга детского сада обворовывала вас? Мясо, масло и немногие фрукты исчезали из кухни. Помнишь ту рубашку, старую зеленую рубашку? Ты порвал ее, перелезая через забор. Тебя на сутки закрыли в чулане. Любовник ночной няни избил тебя за то, что ты помешал им развлекаться. Я все помню. Мне отмщение и аз воздам!
Родная комната в доме Леона. Данька подошел к окну, распахнул его, впуская свежий воздух, несущий запах моря и южного тепла. Он чувствовал, как за домами плещется море. Знал, в гавани ждет его «Скиталец». Здесь все его родное, даже облака в небе. Обвел взглядом свою комнату. Все родное и знакомое. И стол, который он поставил ближе к окну. Большую часть дня он в тени. Стулья возле стола. Тумбочка с кувшином и тазом для умывания. Массивный комод, где он хранит одежду. Большой кованый сундук. Это постарались Хуан и Леон. В этом мире матросу просто необходим сундук. Хуан начистил это чудовище до блеска. Кровать, заправленная периной. Трясти ее не самое легкое занятие, но…. Данька прислушался. В доме тихо. Неужели все разошлись. И капитан Свен уехал. Данька вышел в коридор. Подошел к комнате отца. Прислушался. Тихо. Возможно, тот в столовой. Данька пошел туда. Заглянул в приоткрытую дверь. Капитан сидит возле стола, развалившись на стуле. Закинул руки за голову, прикрыл глаза и улыбается.
«Что ты задумал, капитан?» – Гадает Данька. – «Что ты планируешь? Но спрашивать, правда, капитан бессмысленно. Ты не скажешь. Такой ты у нас таинственный капитан. Ладно, сейчас не время спрашивать». Данька вошел.
– Папа, я вернулся. – Он был готов прыгать от радости.
Капитан открыл глаза.
– Даня, ты вернулся. Ну, как? – Свен с надеждой смотрит на сына. Он такой славный, такой умный. Его должны принять в этот задрипаный институт. Там просто не может быть никого лучше его мальчика.
– Папа, меня зачислили! – Почти выкрикнул Данька. – Зачислили.
– Молодец! – Свен вскочил на ноги, подбежал к сыну. Обнял его. – Молодец, парень. Я знал, верил, что тебя зачислят. Ты же самый лучший.
– Пап, там были не плохие ребята и кроме меня, – начал как бы оправдываться Даня.
– Нет. Нет, – смеялся Свен, – ты все равно лучший. Кого зачислять, если не тебя, сынок. Проходи, садись. Рассказывай. Рассказывай, как это было.
Даня сел на стул. Напротив сел отец. Мебель тут крепкая. Такая в большинстве домов. Все делается на многие годы. У Свена мебель сделана хорошими мастерами. Стулья с резными ножками и спинками. Шкафы для посуды украшены накладками из светлой древесины. И стол при всей своей массивности выглядит почти воздушным.
– Давай, Даня. – Капитан ждет, когда сын расскажет ему обо всем.
– Все было, как обычно. – Заявил Данька. Он не мог сразу сообразить с чего начать рассказ.