Скитания Анны Одинцовой - страница 11

, самый опытный и умелый ловец и кормчий, как и сотни лет назад. Даже большевикам не приходит в голову требовать, чтобы на корме сидел представитель беднейших трудящихся. Морские охотники этого не позволят, потому что от того, кто управляет байдарой и вельботом, зависит жизнь. А вот во главе сельского Совета они согласны терпеть беднейшего и глупого Евьяка, потому что твои соплеменники прекрасно понимают: на этом, с точки зрения большевиков, важном и ответственном посту он большого вреда не принесет и от него мало что зависит».

— Я верю в нее, — медленно сказал Танат. — Наверное, все дело в том, что между нами то самое, что русские называют словом «любовь»…

— Любовь? Что это такое?

— Это очень сильное сердечное влечение к женщине. Об этом написано множество книг. Лучшие великие писатели писали о любви!

— А, это из книг! — удивился Ринто. — Ты что, решил теперь жить только по написанному и напечатанному? Очень сомневаюсь, что это у тебя получится.

— Когда это сильное чувство обоюдное, тогда с этим невозможно совладать. Из-за этого тангитаны даже иногда убивают друг друга или добровольно уходят из жизни… Я об этом много читал.

— Мне кажется, — осторожно заметил Ринто, — то, что написано в книгах, не всегда подходит к нашей жизни. Уверен, что в книгах не написано о том, что ты был предназначен для Кати Тонто.

— Это сильнее меня, — тихо произнес Танат.

Ринто в глубоком смятении возвратился в ярангу. Анна, спустив один рукав кэркэра, как заправская чаучуванка, орудовала инструментом для выделки оленьей шкуры. Пока ее действия еще были неумелы и неуклюжи, но Вэльвунэ поправляла невестку. Пот градом катился с девичьего лба, густые волосы намокли и время от времени падали на глаза, мешая работе.

Под каким-то незначительным предлогом Ринто отозвал в сторону жену и сокрушенно произнес:

— Пропадает наш парень…

— А что такое? — встревоженно спросила Вэльвунэ.

— Он мне сказал, что между ними случилась тангитанская любовная душевная болезнь, которая называется «любовь». Пораженные этой болезнью тангитаны часто убивают друг друга, а некоторые даже добровольно уходят из жизни. Похоже, что Анна застит для него все на свете, и Танат, кроме нее, ничего и никого не видит…

Вэльвунэ долго не отвечала.

— Когда я тебя впервые увидела, — медленно произнесла она. — у меня тоже было душевное потрясение… И солнечный день не был достаточно светлым, если я тебя не видела, тепло не было теплом, если рядом не было тебя… А сейчас ты будто живая моя половина.

В чем-то жена была права. И Ринто порой чувствовал себя так, словно он стал неразрывной частью собственной жены, и, бывало, они одновременно говорили одно и то же. А уж случаев, когда одна и та же мысль приходила одновременно им в голову — не счесть.

— Но, может быть, это не самое главное, — с сомнением проговорил Ринто. — А если это притворство с ее стороны? А главная цель — другая?

— Какая?

— Затянуть нас в колхоз и отобрать у нас оленей.

— Она тебе это сказала?

— Пока молчит… Может, выжидает удобный час. Вся тундра полна слухами. Будто едет по тундре караван вооруженных тангитанов, среди них и наши луоравэтланы, воспринявшие идеи новой жизни, поят чаучу дурной веселящей водой и объявляют оленей общей собственностью.

— Ну, объявили и уехали, а дальше можно продолжать жить по-старому, — заметила Вэльвунэ.

— Нет, они берут клятву верности Советской власти и оставляют главой стойбища какого-нибудь бедного, обнищавшего человека… О чем она с тобой говорит?

— Про колхоз — ничего, — ответила Вэльвунэ. — Она старается научиться нашей жизни.

Ринто почувствовал внутреннее сопротивление жены и несогласие ее с его подозрениями. Выходит, он один против троих…

В яранге Анна продолжала усердно скрести оленью шкуру. Вэльвунэ одобрительно произнесла:

— Будет хорошая мягкая шкура для твоего зимнего кэркэра.

— Ии, — согласно кивнула Анна, откидывая со лба ниспадающие на глаза волосы. — Волосы мешают. Не знаю, что и делать: отрезать их, что ли?

Вэльвунэ подошла, взяла рукой прядь, пощупала.

— Резать жалко… Такие красивые волосы.

Порывшись в своих вещах, она достала узкий ремешок из нерпичьей кожи с голубой бусинкой посередине и повязала им волосы невестки.