водяному полозу или ужу
подо льдом вольготно, не нужно лгать
сиди в стекле – и Анзельм
а у меня порвались колготки
и не лёд, болотная гать
так, персидские жалюзи
зряшной ревности твой настил
по-над небом неверных путей
кто-то змея бумажного упустил
в эту топь чернильных затей
сколько можно о правде теперь о другом
есть ведь ещё секрет
там под кустом чабреца сокрыт
от слепоты землицей что крот
коричневым творогом
осколки бутылок пивных серебро
пачки из-под сигарет
ржавой железкой вспаханный грунт
замок на грибницы грот
сикль выпал ребром
кто о неграбленном о добре
в шёпоте общих утрат
утра без четверти три
в поте лица сотрёт
в щепоти дышит чабрец
хрусталик невинный в триста карат
дoнца упрячет без век
радужку клада гробницы зевок
прозрачной ладонью прикрыв от зевак
небес прозрачней стократ
усталых
сквозимою кровью червяк
провидит его и без вех
зелёный и жёлтый без часовых
и золотой на словах
трёх-четырёх человек
сперва любовь потом ея предмет
а прежде бабушка и мама
и вот теперь души моей собака
но ты не покидай меня мой друг
два года собираю я примет
приданое из ветоши и хлама
в дорогу года два как собираясь
и спят живые с мёртвыми вокруг
не успеваю тянется чулком
червь дождевой из ящика полгода
как будто это из носка резинка
а то вдруг дырка и ищи другой
успеть к успению наметивши мелком
покуда не испортится погода
хотя б к хвосту товарного состава
дышать в последний угольной пургой
бывает скажут пол помыть
мельком
взгляну в окно спешу спишу три слова
прошло полсотни лет а я хотела кофе
я помню два из них: не покида
кого-то рвёт какао с молоком
и я стою в детсадовской столовой
потом стою у платяного шкафа
мне нечего надеть и никогда
а комната кривится за спиной
и города меняет за стеной
я помню что уже пришли за мной
там в стране далёкой буду я тебе иной