Сколько золота в этих холмах - страница 8

– Сэм, – говорит она, и в этот момент, когда перед ее глазами еще стоит лицо ба, она видит, как точно так же размягчается лицо Сэм.

– Что? – говорит Сэм.

Люси вспоминает (и нежность накатывает на нее) то, что, как казалось ей, умерло вместе с ма.

– Ты была права. Мне следовало послушать тебя. Мы должны его похоронить.

Раньше она думала, что не сможет выдержать такого зрелища, но сегодня она его вынесла, тогда как мальчишки струсили. Они убежали, и теперь этот образ будет преследовать их до конца дней. Для нее же, не отвернувшейся, кошмары, возможно, окончатся. Она чувствует захлестывающую ее волну благодарности к Сэм.

– Я целилась мимо, – говорит Сэм. – В банкира. Я его только напугать хотела.

Люси смотрит сверху вниз, всегда сверху вниз на блестящее от пота лицо Сэм. Лицо коричневое, как земля, и такое же пластичное; лицо, на котором эмоции проявляются с такой легкостью, что Люси даже завидует сестре. Эмоций много, но ни капли страха. Но теперь страх есть. Впервые в жизни она видит себя, отраженную в сестре. И это, понимает Люси, ее момент мужества – в большей степени, чем когда она становилась объектом издевок на школьном дворе или чувствовала упершееся в спину холодное дуло револьвера. Она закрывает глаза. Садится, прячет лицо за сомкнутыми руками. Она решает, что сейчас правильно – молчать.

Тень охлаждает ее. Она скорее чувствует, чем видит, как наклоняется Сэм, медлит, тоже садится.

– Нам по-прежнему нужны два серебряных доллара, – говорит Сэм.

Нелли жует траву. Теперь, когда груз сняли с ее спины, она успокоилась. Вскоре он вернется, но пока она спокойна. Люси тянется к руке Сэм. Она натыкается на что-то жесткое в земле – это брошенный мальчишками заплечный мешок. Люси медленно поднимает его. Вспоминает, какой раздался лязг, когда мешок задел ее. Запускает внутрь руку.

– Сэм.

Кусок солонины, то ли расплавившийся на жаре сыр, то ли топленый свиной жир. Леденцы. А в самом низу – завязанные в ткань монетки, спрятанные, но от нее не спрячешь, ведь ее пальцы знают, где искать, она же дочка старателя, ее отец говорил: «Слушай меня, девочка Люси, ты просто чувствуешь, где оно зарыто. Просто чувствуешь». Она прикасается к монетам. Медные центы. Пятицентовики с вытравленными на них животными. И серебряные доллары, чтобы положить на два белых, жидких глаза, закрыть их правильно, отправить душу на последний покой.

Правила захоронения мертвецов установила ма.

Первым мертвецом Люси была змея. В пять лет она, обуреваемая жаждой разрушения, топала по лужам – хотела увидеть всемирный потоп. Она подпрыгнула, приземлилась. Когда волны выплеснулись из берегов, она оказалась в промоине без воды. На дне, свернувшись спиралью, лежала утонувшая черная змея.

От влажной почвы исходил едкий запах. Почки на деревьях трескались, обнажая свое бледное нутро. Люси побежала домой, держа чешуйчатого мертвеца в руках, чувствуя, что мир раскрылся перед ней своей невидимой прежде стороной.

Ма улыбнулась, увидев ее. Она продолжала улыбаться, когда Люси разжала пальцы.

Позднее, слишком поздно, Люси подумала о том, как бы могла отреагировать другая мать – вскрикнуть, отругать, упасть в обморок. Подумала о том, что ба, будь он дома, вероятно, сказал бы, что змея спит, и стал бы плести небылицы, чтобы выгнать безмолвие смерти прямо в окно.

А ма только приподняла тяжелую сковородку со свининой, туже завязала на себе передник и сказала: «Девочка Люси, еще один рецепт – похоронное чжи ши[8]».

Люси подготовила змею, пока мама делала мясо.

Первое правило – серебро. «Чтобы угомонить духа», – сказала ма, срезая жир с куска свинины. Она отправила Люси за сундуком. Под тяжелой крышкой, среди особенного запаха, между слоями ткани и сушеных трав Люси нашла серебряный наперсток достаточного размера для змеиной головы.

Второе – проточная вода. «Для очищения духа», – сказала ма, омывая мясо в ведерке. Ее длинные пальцы выковыривали личинки. Рядом с ней Люси погрузила в воду тело змеи.

Третье – дом. «Самое главное из всех правил», – сказала ма, а ее нож тем временем отсек хрящ. Серебро и вода могут закупорить дух на какое-то время, не дать ему потускнеть. Но окончательную безопасность духу дает только дом. Дом, который не позволит ему вернуться, – ведь не нашедшие покоя духи время от времени возвращаются, словно какая-нибудь перелетная птица. «Люси? – сказала ма, и нож замер в ее руке. – Ты знаешь куда?»