Скопус-2 - страница 6
Растопим в этом синем лете
Свой раздраженный, скучный нрав!
По дороге в Иерусалим
Гроза! Дорога чуть виднеется.
В кабине на гору ползу.
Еще, пожалуй, заробеется
В такую непогодь, в грозу.
С холмами, с тучами — лиловое,
Зеленое перемешать!
Как бурно дышит ночь сосновая,
Как горько-весело дышать!
В машине долгое курение
Возле ослепшего стекла.
И все как будто озарения
Я там, за скалами, ждала.
Еще цвета, смешавшись, прячутся
В летящей темени, в тени,
Но тем полнее обозначатся,
Чем потаеннее они:
И край шоссе, прошитый розами,
И вся отчетливая даль,
Где над горами дымно-розово
Повис, как облако, миндаль,
Где россказнями любопытными
Седая бредит старина,
Жива трудами ненасытными
И снами вещими хмельна.
Савелий Гринберг
Здесь бронтозавры бронтозавтракали
Была земля
Была планета-земля
Через вулканы
шагали чудо-великаны
Сверкающий гигант сверх-робот
отклинив страх отбросив робость
Инопланетные объекты
снимают на земле объедки
Века готовы были ползать
лишь для лабораторной пользы
И каждый вечер в звездном вече
тот спрошен был кто был отвечен
1979
Из поэмы «Осколковщина»
Комната — колокол
Комната — каменное ухо.
АВТОБУСА КОРОБ
Автобуса короб дырявящий ночь скоростно.
ВОТ СРЕДИ ЧЕРТОПОЛОХА
Вот среди чертополоха
показалась черепаха.
Мы проходим второпях
мимо чудных черепах.
ЕЩЕ ПОДРАГИВАЮТ
Еще подрагивают взрывы обугленной
кружащейся листвы.
ОСКОЛКОВЩИНА.
ВРЕМЯ
отбудущнено
Но корабль
на подходах
в глубокую бухту.
На палубах
прокатывающиеся реплики
рассказчиков
превращающихся в собеседников.
ОТ ПОЖУХЛОЙ ЛИСТВЫ
к родникам высокогорным
Бражники да чашники
Разлапых лиственниц или тогдашних каштанов
шатры
Зеленое чудовище природы. Но только эта осень
зажглась
иначе
Загнутая в горизонты.
Пойдут снега.
КОГДА ЗАБОЛЕЛА ЭТА ЗЕМЛЯ.
Когда заболела эта земля?
когда заболело это болото?
…Труба жестяная коленом
выведена
в верхнюю фрамугу.
Похоже —
застряло с ходу.
Нога великана в черных доспехах.
Когда заболела эта земля?
Да кто тут старше?
Может быть ты, а может быть ты.
Тут вроде все из тех кто старше.
На сколько? На целую страну
на целую планету старше.
Открыта заново.
Лесные чащобы на взгорьях.
На холмах скалистых.
Когда отбиты
первые кони
На первых уступах.
КОМНАТА КОЛОКОЛ.
Комната колокол.
Греки пропели по нескольку
песен про Пелопоннесскую.
Рвут волну кораблей корпуса.
Хориямбы. Что такое? В чернофиолетовом
вопросил.
Это покручеников сопровожденье
Когда миновав мосты и дамбы
Улица
Конструкция
На панто-растягах
вклиненных
в клаузулы звезд.
1979
ОСЕНИЯ
на этой предостановке а там иду
по вздыбающейся улице до первого проулка
в теплоте утра
нельзя забывать откуда ты откуда ты
Из прошлого Но откуда
И в теплоте предчувствуемых рощ в проуглом
повороте
нужно вот так вот туда и по винтовой
через это жилое жило где некая она внизу
по винтолестнице
до продолжения улицы
именно там на этой улочке спрашивают
спрашиваю сейчас скажу точно
а на подходе когда стерто можно было
прочесть на стене
где обычно названия улиц и взгляд на часы
и не так уж только чуть-чуть опоздание
минута в минуту
ибо сейчас девять и сорок минут и это точно
так а утро и лица теплеют
словно вытаенные из ночи
в город возвращение окольными тропами
Встреча произойдет в городе
Свет на коре ветвей
Туловище ночи
Город во всю громоздкость опровергающий
иронию
Далекие оконья за рекой расплавленные
отражением заката
Огненные улыбки
Протяжные и протяженные
Перекрывающие волнами
глухие барабанные удары
О том что музыка само жизнедвижение
Рассказ освобожденный от рассказа
Города отрешенные
Все продолжающаяся оргия отсутствия
Но тени и цвета
глубокие дрожащие
все ближе
Тропинками
И звездное логово
В красноосенний маскарад лесов
1987
Борис Камянов
Качели
И. Городецкому
Жизнь — что качели.
В каких я провалах бывал!
Ползал по дну я
хмельного московского скотства.
Плакал с ворами
и руки блядям целовал.
Душу сгибало
жидовское бремя сиротства.
Миг — и взлетел я
к святым иудейским горам.