Скрипнула дверь Мавзолея (СИ) - страница 3

В Перловке, на северо-востоке, прямо у МКАДа, верные старому правительству войска попытались остановить продвижение красных на север, но дрогнули, как только увидели на МКАДе людей в лаптях, похожих на бомжей, и распевающих во все горло знакомые до страха слова "Чтобы с боем взять Перловку, белой армии оплот".

К началу февраля все было кончено. В кремле большевики собрали всех лидеров современных партий, перед которыми выступил Ленин.

- А кто у нас тут, батеньки, кадетами из вас будет? - с историческим прищуром покосился он на представителей партии "Единая Россия", в рядах которой тут же зашептались, определяя свою политическую ориентацию.

- А эсерами кто у нас станут? - продолжил Ильич, - Вот вы, товарищ Зюганов, нашу линию примите, или уклон возьмете? Так добром революцию не делают, моим именем столько прикрывались, а в музеях пулеметы заржавели. В деревнях народ одними сникерсами питается, богачи страну разобрали, а мы ее от этого рабства для Чубайсов что ли освобождали?

Анатолий Чубайс гордо звякнул наручниками и поднял на Ленина глаза:

- Мало я вашему Мавзолею, видимо, свет отключал, да попадись вы мне, в августе 1991 года, так....

- С контрами и разговаривать нечего! - перебил его вождь мирового пролетариата, - Мою лампочку Ильича отобрал, все лампочки в моей стране на свой карман отвинтил. Еще Маркс говорил, сейчас не помню что, но как только вспомню, велю расстрелять.

В этот момент с места подпрыгнул Борис Немцов, на руке которого камнем повисла Хакамада:

- Владимир Ильич, мы ваше правительство, конечно, не признаём и никогда не признаем, но ответьте, Путин-то где?

- Что, ребятушки, спохватились, думали, я царя второй раз в Свердловск в Епатьевский дом повезу? А вот вам дудки революционные, мы его в Германию оправили, в моем бывшем опломбированном вагоне, у него там Канцлер знакомый живет.

В зал при этих словах запустили журналистов, которые наперебой загалдели:

- Будет ли продолжаться первая мировая война с Германией?

- Отмените ли вы Брестский мир?

- Есть вероятность, что вместе с красными встанут из могил и белые?

Владимир Ильич не привыкший к такому поведению журналистов на несколько минут потерял речь и отозвался не сразу:

- Архиважной для нас задачей остается борьба за счастье простого народа, потому весь непростой народ нам придется снова расстрелять! - и тут же покосился на журналистов и представителей других партий.

.................................................................................

А спустя пару часов в кабинет Владимира Ильича без стука вошел Троцкий с каким-то живым и чрезвычайно вертким молодым человек и без всякого предисловия сказал:

- Вот, Володя, это ваш личный имиджмейкер.

- Из немцев что ли, - не понял Троцкого Ильич.

- Да наш вроде, но ремесло свое называет словом иностранным. Будет вас учить, как перед журналистами себя держать и на их скользкие вопросы отвечать.

- Да ты, Лева, что, уже и забыл, как с ними надо разговаривать? В наших маузерах что ли патроны пересохли?

- Не в том дело Ильич, политическая обстановка в мире другая, не признает нас пока мировая общественность, в кольце врагов мы сейчас. Я вчера в Америку Бушу звонил, так он сказал, что с русским моргом разговаривать никогда не станет. - Лев Троцкий вздохнул, и подтянул вечно спадавшие у него кожаные штаны.

- Что же я не такое говорю, по-твоему, - насупился Ильич, но ему уже ответил угодливо приседающий имиджмейкер:

- Вы, Владимир Ильич, пока еще путаете основные фигуры на политической доске. Вот, например, украинского лидера Ющенко, оговариваясь наверно, называете батькой Махно, грузинского Саакашвили с Джугашвили-Сталиным путаете, а он у вас пока в соседнем кабинете бумаги вечно пишет и в стол прячет...

- Так какое же он после этого не Махно?- взвился Ильич, - Украину от Москвы отбил и германцам хочет передать.

- Опять путаете, - поправил его имиджмейкер, - сейчас принято земли отдавать не германцам, а американцам, так считается более надежным. Вот, еще, главное, не надо грозить в сторону прибалтийских стран, они и так обижаются на советскую оккупацию.