Скрытая угроза - страница 16

– Я еду на Ленинский проспект. Так что отвезти вас в Теплый Стан меня действительно не затруднит.

– Однако! – Вероника вскинула брови. – Как же вас ценит руководство, раз выделило квартиру на Ленинском проспекте.

– Ваша ирония, Вероника, не уместна. Эта квартира не моя, а... – Егоров запнулся. Что сказать дальше, он не знал.

– Можете не продолжать – вашей знакомой. Я поняла, – девушка кивнула. – Боюсь вызвать ее ревность, так что вынуждена отклонить ваше предложение. Доберусь самостоятельно. – Развернувшись, она направилась к выходу.

– Вероника, оставьте ваш телефон, чтобы я мог с вами связаться, – поспешно крикнул ей в спину Егоров, пока она не успела выйти за дверь.

Вероника нехотя вернулась к столу и быстро написала на листе перекидного календаря номера городского и мобильного телефонов, потом вырвала листок из календаря и положила его перед Егоровым:

– Теперь все?

Егоров растерянно кивнул:

– Все.

– Кстати, заваривать кофе вы совершенно не умеете. Поучились бы у своей подруги! – напоследок бросила она, чтобы оставить за собой последнее слово, и, выйдя из кабинета, намеренно хлопнула дверью.

Оставшись в кабинете один, Егоров задумчиво почесал затылок. Восприятие кофе – вопрос вкуса, а вот отношения с женщинами он точно строить не умеет.

Поставив на обеденный стол опорожненную пиалу, Омар пружинисто поднялся с застилающего пол ковра. Сейчас на нем были такие же, как на отце, широкие шаровары и длиннополая рубаха, куда более распространенные в северном Пакистане, чем европейский костюм, который большинство жителей горной провинции никогда не видели в своей жизни. Омар хорошо поел. Настроение было превосходным – он неплохо выступил на совещании, а члены совета по достоинству оценили его роль в розыске российских шпионов. Жаль, что помогавшая русскому шакалу девица сумела сбежать, но это уже не его вина, а Аббаса, не сумевшего как следует организовать охрану места встречи руководителей организации, за что тот и поплатился. Вот только ноги затекли от долгого сидения на полу. За семь лет в Европе и еще за три года в Америке Омар отвык от особенностей национального стола и сейчас с трудом выдержал полуторачасовую трапезу, в течение которой ему пришлось, подражая отцу, сидеть на разложенных по ковру подушках, подогнув под себя ноги. Стараясь не выдать отцу своей усталости, он прошелся по ковру, разминая затекшие мышцы. Если Абу Умар и заметил неловкость его походки, то ничего по этому поводу не сказал. Сидя на полу в прежней позе с пиалой зеленого чая в руке, он продолжал молча смотреть на расхаживающего по ковру сына.

– Так все-таки, когда ты намерен снова созвать совет? – вновь вернулся Омар к разговору, который уже неоднократно заводил с отцом после их поспешного отъезда из Бейрута.

Абу Умар озабоченно вздохнул. Омар молод и горяч, и ему не терпится поквитаться с американцами за то, что они чуть было на всю жизнь не засадили его за решетку. Но пока существует угроза разоблачения, только безумец может настаивать на скорейшей встрече руководителей организации.

– Члены совета обеспокоены активностью русских и не рискнут сейчас собраться на новую встречу.

Омар раздраженно сморщился:

– Они боятся встречаться, а я из-за их трусости не могу начать действовать!

– До нашего отъезда из Бейрута я переговорил кое с кем из членов совета, – уклончиво ответил Абу Умар. – Твое заявление об эффективности кибероружия кажется им весьма сомнительным. Боюсь, что члены совета согласятся с тобой только после того, как своими глазами увидят результаты акции с применением такого оружия.

– А воздушной атаки США им недостаточно! – в запале выкрикнул Омар.

Абу Умар отрицательно покачал головой:

– Согласись, что хакеры лишь облегчили задачу пилотам, но главная роль в этой акции принадлежала все-таки нашим летчикам-шахидам.

От хорошего настроения не осталось и следа. Если бы сейчас перед ним были члены совета – эти выжившие из ума старики, верящие только в кинжал, пулю да самодельную бомбу, Омар высказал бы им все, что он о них думает. Но они позорно сбежали из Бейрута, разъехались по миру и забились в свои щели, потому что боятся вражеских шпионов.