Скрытни - страница 9

Он замолчал, видимо обдумывая, какое решение примет Феликс и какими бедами это грозит Кощею или что-то ещё.

«Феликс – это видимо мерзлявый», – догадалась Алиса.

– А, да, о чём это я, – встрепенулся вдруг Кощей: – Э-э-э…

– Сударыня, – на старомодный манер обратился он, как-то очень торжественно: – Собственно, я пришёл к вам с предложением, которое вы, я надеюсь, милостиво примите.

– Руки и сердца? – ничего умнее Алисе в голову не пришло: «Вот дура-то!» – подумала она про себя.

– Э-эм, что? А нет! Что вы, сударыня, – начал было бодро отвечать Кощей и запнулся.

– Вы, разумеется, очень привлекательны, но вряд ли мы можем заинтересовать друг друга в этом плане, – продолжил он, – Я хочу сделать вам предложение о перемирии. Я даже близко к вам не приближусь, вы никогда больше меня не увидите. А вы ничего не будете делать со мной.

– Да? – спросила Алиса, сделав шаг к Кощею, словно пытаясь проверить, насколько тот серьёзен в своём предложении. Колдун вздрогнул и отступил к машине.

– Давайте заключим соглашение, – в его голосе появились просящие нотки: – не будем причинять друг другу вреда. И, разумеется, я прошу прощения за вчерашний инцидент.

«Я ему машину изуродовала, а он просит прощения?» – мысленно удивилась Алиса.

«Он тебя боится!» – влезло подсознание, проанализировав происходящее и сделав выводы.

– Хорошо, – сказала Алиса и протянула руку, чтобы скрепить договор.

Кощей снова вздрогнул, посмотрел на её руку так, как будто она ему ядовитую змею протянула, и отшатнулся.

– Пожалуй, не будем скреплять договор рукопожатием, я вам верю на слово.

«Ух ты! Какая я страшная!» – подумала Алиса.

– Хорошо, – ещё раз сказала Алиса. Уже поворачиваясь, чтобы идти к парку, она краем глаза заметила, что Кощей достаёт платок и вытирает лоб и лысину.

«Вспотел что ли?» – подумала Алиса.

«Да похоже ты его до смерти испугала», – ответило подсознание: «Хоть он и бессмертный».

«А он что и на самом деле Кощей?»

«Похоже, что да».

«Эх, надо было спросить, чтобы точно знать», – подумала Алиса.

Она вдруг резко развернулась и быстро пошла назад к чёрному мерседесу. Сейчас Кощей не двигался быстро. То ли чтобы не привлекать к себе внимание и не выдавать себя, то ли он не мог этого делать днём. Но пока он медленно открывал дверцу машины, собираясь сесть в неё. И тут он скорее почувствовал, чем увидел Алису, стремительно двигающуюся к нему. На лице его невольно отразился ужас. Похоже он растерялся настолько, что не совладал с эмоциями. Стал торопиться открыть дверь машины, а из-за волнения вообще не мог её открыть, нервно безрезультатно дёргая ручку двери.

Алиса подошла и сказала:

– Могу я вам задать один вопрос?

Кощей похоже не сразу понял, что она ему сказала. Когда он понял, что дотрагиваться она до него не собирается, договор расторгнуть вроде как не хочет, а просто спрашивает, он успокоился.

– Ну…

– А вы кто?

– Ну ты ж сама знаешь, – досадно сморщив нос, ответил он: – Кощей.

– Я просто хотела уточнить. Удостовериться.

Теперь уже окончательно отвернувшись от него, она пошла в сторону к парку.

А Кощей ещё долго смотрел ей в след. Только сейчас он понял, что невольно послужил инициации новой колдуньи. Белой! Белой ведьмы, которая точно доставит ему ещё немало хлопот.

Сколько себя Феликс помнил, он всё время жил с Кощеем. Он не помнил себя ребёнком совсем. Слишком давно это было. Кощей поддерживал его молодым уже несколько столетий. Детство было уж очень давно. Иногда мелькали какие-то обрывочные воспоминания, но очень короткие, они не складывались ни в какую картину. Вдруг вспоминалось дуновение ветра, запах, едва уловимый, поэтому нераспознаваемый, лучи солнца на щеках и крупные капли начинающегося грибного дождя. Казалось, вот ещё чуть-чуть, ещё немножко и вспомнится что-то очень важное… Но на этом появляющиеся воспоминание начинало бледнеть, рассеиваться, как туман. Раз и нет его, как будто ветром унесло. А иной раз он вдруг видел высокую траву, над лицом и там в вышине бездонное синее небо и плывущие облака. Появлялось чёткое знание, что он маленький, лежит в траве, и вот уже появлялся запах, такой родной, но пока ещё непонятный. Сейчас вот поднимусь, посмотрю на поляну, на которой лежу и вспомню. Но нет, стоило сделать усилие в воспоминании, попробовать поднять голову, сесть, чтобы оглядеться, где же это он лежит, как и это воспоминание начинало терять краски и таять. Хотелось схватить его, удержать, но разве можно удержать туман или облако? Раз и прошло сквозь пальцы и растворилось. Иногда он вдруг слышал сверчка, потом возникал рисунок бревна, прожилки, впадинки и малюсенькие дырочки. Он понимал, что лежит на лавке в избе, лицом к стенке, надо повернуться и посмотреть… Но стоило только помыслить об этом, как бревно теряло резкость, серело, становилось каким-то ненастоящим, нереальным и постепенно становилось всё прозрачнее и прозрачнее, пока не пропадало совсем. Были ещё и другие воспоминания, но они появлялись реже этих трёх главных.