Скугга-Бальдур - страница 14

Он опускается на колени.

Склоняет голову на грудь.

Горестно вздыхает.

Чуть приподняв голову, он смотрит в землю, туда, где, как ему кажется, должно быть лицо Аббы, и читает для нее два стихотворения. Первое — оптимистичное, маленький стишок о птицах, написанный им самим:

Второе стихотворение было началом забытой баллады. В ней говорилось о равенстве, что суждено под конец всем живым существам — и никакой мировой революции для того не надо:

Фридрик поднимается с колен, надевает кепку и достает из кармана крохотную флейту из овечьей кости. Он наигрывает сочиненье Франца Шуберта «На смерть соловья» и так соединяет воедино два стихотворных отрывка.

Глаза его наполняются слезами. Слезы катятся вниз по щекам, но высыхают на полдороге — на улице холодно. И Фридрик прощается с Аббой теми же словами, какими она простилась с ним:

— Абба-ибо!

На западе меж горных вершин поблескивает вселенная — там горят три звездочки из созвездия Лебедя.

Долину накрыли тяжелые облака.

Снегопад зарядил до завтрашнего утра.

Небо чистое, а рассвет — самый сумрачный, какой только бывает зимой. Едва заметный в проеме слегка приоткрытой двери Фридрик Б. Фридйоунссон курит трубку, набитую чуть подмоченным опием табаком. Что-то касается его ног, это пожаловал домой самый старый во всей Скандинавии кот — Маленький Фридрик. Он замерз после своего кошачьего Winterreise[5] и хочет, чтоб его впустили в дом. Хозяин Брехки впускает своего тезку.

Немного погодя Фридрик видит, как внизу, в Долине, из дома на хуторе Дальботн, выходит человек. Это сьера Бальдур, издалека он похож на маленькую кочку на ландшафте. Из-за его левого плеча торчит маленькая палочка — ружье. Сьера Бальдур на лыжах пересекает заснеженный луг и берет курс на север, вдоль горной гряды Аусар, к скале Литла-Бьярг.

Фридрик выбивает трубку о каблук.

И уходит в дом спать.

Грохочет выстрел! И в единый миг сдувает с диких снежных пустынь их божественное спокойствие — как простой бумажный обрывок.

Из ружейного дула вырывается огненный сноп.

Взрыв пороха горланит:

СЛУШАЙТЕ ЧЕЛОВЕКА!!

Лиса, жалобно вякнув, подбрасывается в воздух…

Сьера Бальдур с трудом поднимается на ноги.

Перед глазами, ярко вспыхивая, плавают фиолетовые солнца, в ушах оглушительно звенит. Ноги после долгого лежания в снегу затекли, но жизненная влага тут же устремилась по телу, как только он задвигался.

Священник ковыляет к камню и смотрит на лису. Все верно, там она и лежит — дохлее не бывает. Опустившись на левое колено, он берет ее за пушистый хвост: на вид вроде целая — кой-какая ценность в ней есть.

Он встает с колена и запихивает лисицу себе за пазуху.

Самая высокая вершина в горах Аусхеймар называется Восточный пик. На этом развернутом к западу пике есть острый как бритва скальный карниз. Он называется южным, хотя на самом деле смотрит на юго-юго-запад. Когда вьюжит с северо-востока, на южной стороне того карниза образуется ужасающих размеров снежный нарост, свисающий почти до самого подножия пика.

Как раз там, на склоне у подножия Восточного пика, и стоял сьера Бальдур, держа в левой руке ружье, а правую по запястье засунув за борт куртки — ну, вылитый Наполеон в пустыне.

Вот тут-то горный пик и откликнулся на его выстрел.

Свисающий с карниза снежный нанос разломился ровно посередине с таким оглушительным хлопком, что внизу, где стоял священник, столбом поднялась снежная пыль. Она проглотила его в себя, со всех сторон закрыв видимость, а отломившаяся нижняя часть гигантского наноса заскользила вниз по склону, по пути прихватив с собой и святого отца.

Он кувыркался под уклон, вертясь колесом и приземляясь поочередно то на руку, то на ногу — без единой передышки, и потерял при этом и меховую шапку, и ружье. Так крутило его довольно долго, пока он, наконец, не попал на землю одновременно обеими ногами. Тут ему удалось какое-то время противостоять лавине, но потом она снова сбила его с ног, и после этого он уже находился попеременно то сверху, то в толще лавины, иногда — наполовину, а чаще — весь целиком.