Скука прекрасной Бурруджун - страница 8

Мона-дар-Ушшада села рядом с госпожой, заглядывая ей через плечо.

– В самом деле, – признала она, – это довольно просто. Но, госпожа, сколько уже раз я вам указывала на то, как вы пишете? Это не подобает женщине, ее почерк должен быть более изящный и ровный. К тому же, что за спешка? Движения рук должны быть медленными. Напишите «Только тот, кто трудится, уважаем людьми» три дюжины раз.

– О нет, Мона, – взмолилась Бурруджун. – Неужели это сейчас необходимо?

– Да, – сурово отозвалась старшая дама. – Пишите, а я буду наблюдать. Впрочем, загадки можно продолжать читать, – милостиво позволила она.

Лали-наан-Шадиш сочувственно покосилась на госпожу и перелистнула несколько страниц назад, надеясь, что наткнется на что-нибудь попроще.

– О, тут и с картинками есть, – оживленно воскликнула она.

*

Наступления ночи никто не заметил, прислужницы тихо меняли прогоравшие светильники, не беспокоя увлеченных дам, и, когда в покоях появился дворцовый распорядитель, чтобы объявить о приходе правителя Шашатаны, дамы не сразу обратили на него внимание.

Музыкальные инструменты были забыты, столики завалены бумагой, испещренной странными чертежами и знаками, дамы, сдвинув головы, изучали очередную загадку, споря о чем-то. Мона-дар-Ушшада, временами приструнивая разошедшихся дам, сидела подле прекрасной госпожи, орлиным взором приглядывая за ней. Сама Бурруджун, выпрямившись со стоическим выражением лица, исписывала третий по счету лист бумаги.

Правитель Шашатана некоторое время наблюдал за Бурруджун с обычной нежной улыбкой, а она, почувствав его взгляд, повернулась и просияла.

Книга, бумаги и письменные принадлежности были убраны, дамы снова взялись за музыкальные инструменты, а служанки принесли чай и различные яства, так что остаток вечера прошел так, как все и мечтали в самом начале.

Правда, некоторые дамы вполголоса продолжали что-то обсуждать время от времени, а сестрицы Мин-Кулум даже успели поспорить, выкладывая из орешков замысловатые фигуры на столике. Но супруги не обращали на это никакого внимания, занятые друг другом: правитель Шашатана вполголоса рассказывал Бурруджун историю, услышанную им в последнем путешествии. Он расположился полулежа у ее коленей, наслаждаясь покоем, а его прекрасная супруга, мягко улыбаясь, изредка проводила рукой по его волосам, каждый раз бросая осторожный взгляд на окружающих, стесняясь своей нежности.

*

Недостойное поведение и его последствия

*

Крытую галерею вокруг дома заливало ясное осеннее солнце. Утреннее, прозрачное и щемяще глубокое небо виднелось через резную листву акантового дерева, склонившегося над домом. Мощные узловатые ветви нависали над галереей, создавая кружевную тень и сплетаясь с тонкими изящными кронами цидий с их стрельчатыми листьями, уже окрашенными в золото.

Сестры Мин-Кулум, которым было велено передать кое-какие распоряжения прекрасной госпожи, задержались в галерее, болтая с двумя придворными из свиты правителя Шашатаны. Юноши недавно вернулись из военного похода, но тем не менее не утратили придворного лоска и утонченными выражениями сравнивали красоту девушек с природой края, где недавно побывали, а также рассказывали презабавные истории о чудных жителях тех мест.

Беседа была очень приятной, утренняя прохлада так бодряща, что собеседники не спешили расходиться, хотя разговор уже затягивался сверх приличий. Сестры, прикрывая лица веерами, тихонько смеялись или ахали в самых интересных местах, как вдруг Ане-мин-Кулум, которая стыдливо не поднимала глаза на лицо юноши, стоящего перед ней, а разглядывала узор родового знака, вышитый на его плече, ахнула.

– Так вот оно как! Я поняла, наконец…

Сестра нахмурилась, глядя на нее поверх веера. Ее тонкие брови, изящно подчерченные углем, слегка поднялись вверх, не одобряя такого неприлично громкого возгласа. Ане не обратила на это предупреждение никакого внимания:

– Так та загадка с палочками, помнишь? Там, где надо было сдвинуть всего одну, чтобы получить другую фигуру, – торжествующе произнесла она. – Я поняла! Вот, смотри…

Она быстрыми шажками спустилась с галереи на землю и рядом с выступившим из-под земли горбом корня акантового дерева, в пыли прочертила несколько линий носком изящно вышитой туфельки. Раране-мин-Кулум рассерженно зашипела на нее, призывая вернуться и не позориться, добавив, что к тому же решение вовсе не верное. Ане возразила, еще раз начертив фигуру в пыли, Раране раздраженно фыркнула и спустилась к сестре, чтобы показать, где она видит ошибку, и через несколько мгновений они уже воодушевленно спорили, считается ли подобный ход разгадкой. Их собеседники, столь неожиданно оставленные без внимания, потребовали объяснить, в чем суть задачи, и вскоре дорожка рядом с галереей покрылась причудливыми фигурами, а молодые люди увлеченно переговаривались, склонившись над ними.