Сквозь страх - страница 4

— Куда ехать? Куда поворачивать?! — вскричал он, поднимая вожжи с земли. — Направо, что ли?

Его спутник спокойно, словно находился на приятной экскурсионной прогулке, ответил:

— …Налево, парень. Налево. — Он немного помолчал и, как будто выжидая, когда тронется лошадь, добавил: — Потом направо.

Измайлов присвистнул и, то и дело оглядываясь назад, погнал гнедую. Телега сильно прыгала на ухабах, и казалось, вот-вот опрокинется. Крики, редкие выстрелы остались далеко позади, словно встречный тугой поток воздуха, бивший беглецам в лицо, сдул все это в глубокую реку. Они еще немало петляли по незнакомым Шамилю улицам и переулкам, пока наконец его спутник, хорошо, словно собственный огород, знавший Чистополь, в очередной раз не подсказал вялым голосом:

— Остановись-ка вон у того двухэтажного дома с железной крышей… там у меня сестра… в работницах живет у купца…

Крепкие тесовые ворота оказались запертыми. Измайлов отворил, их не без труда. И когда они въехали во двор, он устало привалился к телеге, на мгновение позабыв обо всем.

— Ты, парень, отдохни… переведи дух… — тихо произнес мужчина, пытаясь сойти с телеги, — а я сам дойду…

Его слова вывели юношу из оцепенения, как будто они содержали справедливый укор; он, словно от толчка, подскочил к пострадавшему и подхватил его.

— Нет, парень… пожалуй… надо кликнуть сестричку… она в задней кирпичной пристройке живет… вход со стороны амбара…

Шамиль побежал по двору, и мельтешившие под ногами куры начали разбегаться по сторонам с громким кудахтаньем. Огромный рябой петух воинственно захлопал крыльями и тут же налетел на незнакомца. Но юноша не почувствовал петушиных шпор, которые пришлись ему в ногу.

— Никодим! Ах ты, озорник! Ах ты, проказник! Снова клеваться! Ну, погоди! Запру тебя в темный чулан.

Измайлов обернулся: на крыльце стояла полная, дородная женщина и грозила пальцем петуху, словно тот что-то понимал. Но Никодим будто понял недовольство хозяйки, покинул место схватки, правда, не спеша, с достоинством и тут же победно прокукарекал.

— Не сильно он тебя?.. — спросила хозяйка сонным голосом.

— Нет, ничего…

— Слушается только меня, — гордо пояснила она. — А так ужасно приставучий, как пес, сорвавшийся с цепи. Не отгонишь.

Из амбара вышла молодая женщина в брезентовом переднике и направилась к ним.

Хозяйка двора лениво окинула взглядом телегу, и на ее круглом миловидном лице появилось подобие удивления.

— Господи, святая богородица! Да что с тобой, Василий Николаевич? Ужель в драку угораздило? — В ее голосе было больше любопытства, чем сочувствия. Пострадавший утвердительно кивнул.

Женщина в брезентовом переднике оказалась сестрой Василия Николаевича. Она лишь беззвучно всплеснула руками и с побледневшим лицом бросилась к нему. Вдвоем они перенесли Василия Николаевича к ней в комнату.

— Маша… воды…

Попив воды, пострадавший тяжело откинулся на подушку и лежал, казалось, бездыханно, как мертвец.

Шамиль тихонько встал с табуретки и собрался было уходить.

— Ой, как же тебя зовут-то? — спохватилась хозяйка. — И спасибо тебе не сказали. Ты уж нас прости…

— Меня зовут Шамиль.

— Шамиль, если что, ты всегда к нам заходи. Заходи, ладно?..

Молодая женщина не спрашивала его, что же приключилось с ее братом. Видимо, она и так все хорошо понимала.

— Заходи как к себе домой… — неожиданно для обоих отозвался Василий Николаевич. И рукой показал ему на табурет. — Посиди немного, Шамиль… — И, не дожидаясь пока он присел, спросил: — Ты откуда ж такой взялся, а?.. Похоже, не здешний…

— Я из Каргали. Есть такая деревня под Чистополем. Отсюда верст тридцать.

Василий Николаевич, тяжело дыша, спросил его:

— Где ж ты так, джигит, научился драться?.. Неужели в своей деревне?..

Юноша отрицательно покачал головой.

— В Астрахани. Я учился в татарской школе. Там работал один учитель, Абдулла-абый. Он воевал в японской войне девятьсот четвертого. После ранения был ординарцем у одного офицера контрразведки. А тот был большой любитель японской борьбы. Он у этого офицера был вместо живого мешка…

— Манекена… — поправил его Василий Николаевич.

— Да-да, манекена. Вот он и научился бороться, да так, что его начальник-то уже под конец не мог одолеть Абдуллу-абый. От природы он очень сильный, быка мог свалить. Ну, а Абдулла-абый мен учил этим премудростям…