Сквозь тернии - страница 12
«Я не уверена, что у меня получится…»
«Ну же, Светлана, смелее, у нас слишком мало времени!»
Совсем рядом пролаял верный Мухтар.
— Мама и папа возвращаются!..
«Что ты чувствуешь?»
«Я волнуюсь, ещё напряжена очень… и изнываю от нетерпения! Так свет и впрямь белый?!»
«Да Светлана, он существует для всей остальной гаммы. Он разводит краски жизни, будто вода, придавая им оттенки, присущие той или иной ситуации. Твоя эмоциональная палитра смешалась, отчего, одновременно, возникли разные чувства, направленные на различные жизненные ситуации. Ты напряжена и волнуешься, потому что возвращаются родители, ты изнываешь от нетерпения по отношению ко мне, так как хочешь узнать как можно больше. Что ещё?..»
«Хм… Я боюсь, что Мухтар выдаст нас своим лаем».
«Только что ты добавила ещё один оттенок».
«Я просто не верю, что цветов именно пять! Стоп! Но мы назвали лишь четыре. Почему ты молчишь, Мячик?»
«В пятом цвете ты живёшь с рождения. Чёрный — это болезнь».
— Светлана, вот я так и знала, что ты до сих пор в воде! Живо вылезай!
Светлана вздрогнула и чуть было не съехала в бассейн.
«Мячик, мне нужно бежать! Прости. Мы ведь ещё встретимся?..»
«Конечно, Светлана! И не раз! Главное помни всё то, что я тебе уже рассказал — и ты обязательно выплывешь!»
«Я никогда не была в этом так уверена, как сейчас! Мне даже страшно».
«Это нормально. Беги».
«А как же ты? Ведь тебе одному, наверное, тут неимоверно скучно по вечерам…»
«Я не один — у меня есть подружка».
«Правда? Ой, я так рада за вас! А как её зовут?»
«”Кисточка” — она умеет рисовать картины…»
Алька что есть мочи мотался на дворовых качелях: в мёртвых точках клацал зубами, на спуске восторженно верещал, на подъёме вытягивался стрункой, силясь сообщить качелям дополнительное ускорение. Сандалии давно разлетелись в разные стороны, не выдержав стремительной гонки, алая рубашка развевалась на ветру, будто парус, а в ушах кричало воцарившееся в городе лето.
Алька довольно жмурился в ярких солнечных лучах, попутно радуясь тому, что школы больше нет. Пускай всего лишь на три коротких месяца, пускай затем снова к учебникам и тетрадкам, пускай опять занудные лекции на уроках… Зато прямо здесь и сейчас — ничего кроме тепла и солнца! А это так здорово!
Алька, в мечтах, закусил нижнюю губу и чуть было не полетел вверх тормашками.
Рыжий кот Балбес, что сидел рядом, на лавочке, изогнул спину и довольно зашипел — они с Алькой воевали: просто так, от нечего делать.
Алька с трудом сохранил равновесие и не преминул цыкнуть на обнаглевшего котяру — это он просто занят, а не было бы качелей, «оранжевого настроения» и безумных скачек — усатая рожа точно бы схлопотала чем-нибудь тяжёлым и метко запущенным!
Балбес фыркнул, словно прочитал Алькины мысли, и поспешил ретироваться — поскакал, шипя, как спущенный мячик, в заросли боярышника.
Алька присвистнул, краем глаза наблюдая за беспокойными галками: те встрепенулись, покружили для порядка над дворовой коробкой, нудно погалдели, да и осели обратно в мусорные бачки. Откуда не возьмись, налетела стайка беспокойных воробьёв: раскатилась горохом по ухоженным тропинкам дворика.
Алька собирался снова свистнуть, но тут же почувствовал, как с трудом поглощённый обед двинулся в обратную сторону, требуя прекращения затянувшегося веселья.
«Ну уж нет, зря что ли так старался! Даже зажмурился однажды, когда пытался подцепить ложкой шматок противной капусты — та ещё так походила на кокон насекомого, или на щупальца осьминога… Фу!»
Алька быстро смекитил, что думает совершенно не в том русле и поскорее затормозил. Голые пятки больно ударились об утоптанный песок, но Алька даже не поморщился, — ещё бы, ведь он так хотел стать лётчиком! Точнее первоклассным штурманом, каким в своё время был его дед. И не важно, что пока не даётся математика! Плевал он на неё с этих самых качелей! А вот про закалку и способность терпеть боль — забывать не следовало, ведь мало ли что может случиться в полёте… Без опостылевших задач и примеров ещё можно обойтись, но каково лишиться самообладания. Ведь боль так и норовит вцепиться в плоть, чтобы подавить волю!