Сквозь тернии - страница 21

«Но почему так?»

Неистовые женские крики… Огонь, почерневшие дети… Земля и дрожь в коленях: «Что мы натворили?!» Купол парашюта на фоне ясного неба… Затяжной рывок с максимальной перегрузкой… Мысль: «Я катапультировался, хотя ничего не предпринимал…» Разбегающиеся прочь зрители… Вид приближающейся земли… Сведённые судорогой пальцы на неподдающемся штурвале… Громкие крики в наушниках: «Уводи!.. Уводи!.. Уводи же!!!» Предостережения диспетчера: «127-й, у вас недостаточно высоты, большой угол атаки. Какая вертикальная скорость?» — «Ты видишь хотя бы одну?» — «Да хватит, не бзди! Если ещё набирать, в зрителях окажутся местные ёлки!» — «У нас не тот градус, давление на пределе». Пилотаж. «127-й, есть разрешение на работу: можете приступать».

Занавес. И всё заново, только теперь наоборот.

«А что наоборот?..»

Нет, не то. Это уже следствие, а не первопричина.

…Солнечное утро. Аэродром и децибелы музыки. Праздничное настроение. Толпы весёлых лиц. Визжащая малышня на руках у восторженных взрослых. Авиашоу где-то под Раменским.

«Теперь по порядку…»

Галдящая малышня облепила стройную фигуру Су-27 — в их глазах самолёт, это что-то поистине невообразимое, сродни межпространственному космическому кораблю! Именно в таком возрасте и формируется истинное мировоззрение первоклассного пилота. Даже не мировоззрение, а сущность, потому что небеса начинают просто пленить! Особенно когда находишься рядом со стальной птицей, что спустя миг вознесётся над землёй. Забываются скучные уроки, игры в лапту, прохладная речка, мамины наставления… Всё повседневное просто отходит на второй план, становясь блеклым и тусклым. В сознании парит лишь мечта. Мечта, которая вот-вот завладеет реальностью! Ощущение, что если прямо сейчас почувствуешь в пальцах рельефную ручку штурвала — вытянуть тебя из кабины не удастся ни одному учителю или воспитателю в мире! Да какое там… Разве такое забывается?

«Снова не то. Кажется, детство… А вот малышня на Су-27 — это совершенно иной эпизод. Реальный, ещё не успевший кануть под пластами времени».

Детство.

Аверин помнил его как никогда ясно. Говорят, так бывает со всяким нормальным человеком, когда в его жизнь наведывается антиутопия. Жуткая обыденность заслоняется пеленой прошлого, потому что именно там осталось безоблачное детство, когда казалось, что всё ещё впереди, а на небе не царит ни облачка, ни даже пятнышка.

Колька прибегал по утренней свежести. Замирал у крыльца и начинал издавать условленные звуки: чаще всего это был пересвист соловья — у друга был идеальный слух и голос под стать, — но иногда в оконное стекло летели и мелкие камешки, — это когда дело не терпит отлагательств, а нерадивый друг всё никак не соизволит отойти ото сна. Если бабушки не было дома, Колька просто орал во всю глотку, в усмерть распугивая дворовую живность:

— Яська, хорош дрыхнуть! Так всю жизнь проспишь! Давай, выходи уже, подлый трус! Хватит пузыри пускать!

Сонный Яська высовывал нос в окно и какое-то время просто прислушивался к утренним запахам, пока озорство и бодрый настрой жизнерадостного Кольки не начинали подкалывать, силясь раззадорить притихшие чувства.

Колька ухмылялся:

— Никак наш Яська снова всю ночь напролёт в облаках вверх тормашками летал, как отважный самолётчик! Хорошо еще, не возомнил себя капитаном дальнего плавания — страшно даже представить, какое мокрое разочарование могло поджидать к утру!

Яська грозил другу кулаком, попутно силясь натянуть шорты и придумать что-нибудь не очень обидное в ответ. Вообще, он редко прикалывался над Колькой — тот рос без родителей, под надзором бабки: отца завалило в шахте где-то под Норильском, а мать не смогла пережить ужасной трагедии. Задумалась в московском метрополитене, а кто-то спешащий по своим делам, просто оттолкнул её прочь со своего пути, прямиком в колею, под прибывающий поезд.

Колька долго не делился чувствами. Бегал с дворовыми мальчишками, так же как и всегда подкалывал лучшего друга Яську, дёргал девчонок за опрятные косички, за что неизменно получал ранцем по голове. По всему, обычный озорник, каких миллионы. На первый взгляд и не подумаешь, что в груди у этого растрёпанного мальчишки застыл кусок льда — часть вечной мерзлоты, часть бескрайней Вселенной.