Сквозь тернии к звездам или а Вас, прошлое, я попрошу остаться (СИ) - страница 24

Бег-шаг, бег-шаг, мы ни на минуту не останавливались. Вперед, вперед, вперед. Кузьмич сказал, что скоро должна появиться наша база, надежда на спасения подстегивала сильнее всего.

Лишь под утро мы, найдя небольшою пристанище около гор, которые словно змеи оплетали Кавказ, мы прилегли отдохнуть. Но поставили дежурных, сначала дежурил Кузьмич потом я, после недолгого отдыха мы возобновили намеченный маршрут.

Проблема состояла в том, что выйдя на главную дорогу сойти с нее было невозможно, так как с одной стороны были горы, с другой резкий обрыв, дорога буквально весела над пропастью. Последний раз, сделав привал, Кузьмич давал мне напутствия:

— Так, если что ты мой немой сын поняла? — сказал он. — Язык я знаю, по-нашему виду сойдем за беженцев, все будет хорошо, только верь, — улыбнулся это мужчина, который так долго был для меня строгим начальником.

— Кузьмич, а почему мы с ребятами сбежать не могла? Хотя бы с Никитой? — задала я давно интересующий меня вопрос.

— Туннель не дорыт был, я его только вчера окончил, — сказал он. — Да и нам легче сбежать было, кому нужны старик и хилый паренек?

— А когда вы начали его рыть?

— С самого начала, Артем сюда на разведку ходил и сказал, что можно подкоп сделать.

— Почему вы меня не попросили?

— Тебя? — он засмеялся. — Да ты бы себя видела, маленькая, худенькая, бледная вся, сидишь вся в себе, тебя все потревожить боялись, горе то какое случилось, — он осекся, я отвернулась, потом, все потом, сейчас главное выбраться, позже себя жалеть начну.

— Ну, сына, пошли, — я улыбнулась.

Шли мы минут сорок, никого до этого не встречая.

— Машина, — сказал Кузьмич, и мы остановились. Плохо, очень плохо. Господи спаси.

Стояли мы пока машина не приблизилась на расстояние десяти метров. Военная. Подъехав поближе, с нами заговорил тот, что сидел рядом с водителем.

Он задал вопрос, Кузьмич ответил, потом показал на меня начал что-то говорить. Разговор продолжался недолго в основном нам задавали вопросы, мы же отвечали. Видимо наших врагов удовлетворил ответ, и нас пропустили.

Нам удалось, пройди шагов десять как нас окликнули, и тот, кто затеял разговор стрельнул в Кузьмича, тот упал навзничь. Я же в этот момент толком не думая сиганула с обрыва. Летела я долго, преследователи даже не пошли со мной твердо были уверены, что я погибла. Ах, если бы. Интересно они знали, что мы сбежали? Или они расстреливают всех? Да какая теперь разница…

Упав с обрыва я, кажется, сломала себе ногу, не считая многочисленных ран и ушибов это было единственное серьезное повреждение. Я пролежала довольно долго, не в силах пошевелиться и осознание, что я осталась одна, не давало мне преимуществ.

Отдохнув, я стала продвигаться ползком, с многочисленными остановками, но продвигалась. Не помню, сколько прошло времени, может день, может два, может пять, все смешалось в один комок душевной и физической боли и жаждой жизни.

Отдыхая, я услышала голоса, наших, русских. Ура!

Вдохнув посильней, я крикнула своим охрипшим голосом:

— Спасите, спасите, — и потеряла сознание. Все я перешла черту, если не спасут, значит умирать мне среди скал, в неродной земле. Все. Устала.

Глаза открывались тяжело и нехотя. В голове был гул. Передо мной предстала больничная комната, которая была одноместная. Значит, успели, фух.

Когда я очнулась, в палате присутствовала медсестра, увидев, что я пришла в себя, она убежала за врачом. Тот не заставил себя долго ждать.

— Здравствуйте, я ваш лечащий врач Анатолий Иванович — приветливо представился мужчина лет тридцати — тридцати пяти. — Как самочувствие?

— Все хорошо. Где я сейчас нахожусь?

— В Москве, Вас доставили недавно, ничего серьезного не было, просто Вы очень долго не приходили в себя.

— Вы сообщили моим родителям?

— Увы, но при Вас не было документов, и вашу личность нам установить не удалось. Вы помните ваше имя?

— Да, Гусарская Анна Владимировна, 1987 года рождения, была волонтерам на Кавказе, училась в Московской военной Академии, — и еще массу подробностей.

— Хорошо, свой номер Вы сообщили, пойду, обрадую ваших родных, — сказал он и вышел, мама, папа, как же я по вам скучала.