Сквозь время - страница 47

Меркнет свет, и через темноту проступает надпись: “Плавательная доска гавайского вождя Пали. Изготовлена из дерева уилиуили. Длина — 14 футов 6 дюймов, ширина — 20 дюймов…”

Снова все застилает темнота, и снова возникает та же надпись. Кто-то тянет меня за руку. Но я всматриваюсь в четкие буквы…

— Да проснитесь же, черт побери!

Я с трудом открыл глаза. Рядом сидел Трах, взволнованный и какой-то взъерошенный.

— Доску видели?! — почти выкрикнул он.

— Доску?

Я машинально кивнул головой.

— Что там написано?

— Плавательная доска вождя… вождя…

— Пали, — нетерпеливо подсказал Трах.

— Да, Пали… Потом про дерево… Она из дерева уили… уилиуили.

— Отлично! — Трах подскочил на месте. — Размеры? Какие размеры?

— Длина 14 футов…

— О!

На лице Траха был написан откровенный восторг. Глаза сияли.

— Дальше, дальше!

Я пытался вспомнить, но цифры ускользали. Кажется, вот-вот вспомнишь… и не вспоминаешь. Лицо Траха попеременно выражало то радость, то уныние.

— Нет, не могу, — признался я.

Только теперь мне пришел в голову законный вопрос: “А откуда Трах знает о моем сне?”

— Послушайте, Николай Андреевич, — окончательно проснувшись, спросил я, — как это вы угадали мой сон? Что за чертовщина?!

Трах не ответил. Глаза его потухли. Он встал и, сгорбившись, пошел к двери. Длинные руки бессильно раскачивались на ходу…

Поразмыслив минут пять, я сказал себе: “Хватит! Нужно найти разумное объяснение”. Еще полчаса ушло на поиски объяснения. Я действовал методом исключения. Случайность? Нет, не случайность: Трах знал, что именно мне приснится. Внушение? Опять-таки нет! Ведь мы накануне почти не разговаривали о Гавайских островах. Правда, под влиянием предсказания Траха я думал о Гавайях, но зато накануне я совсем не думал о Крыме. Нет, внушение здесь не при чем. Что же остается? Всякая сверхъестественная ерунда заранее исключается — в чудеса я не верю.

Так что же все-таки остается? Не случайность, не внушение… Гипноз!

Я сразу почувствовал облегчение. Объяснение было найдено. Конечно же, гипноз!

К завтраку я вышел нескоро. Трах сидел за столом, ожидая меня. На лице его было написано нечто среднее между раскаянием и любопытством. Я коротко поздоровался, придвинул стул и с сосредоточенным видом принялся за яичницу. Трах, искоса поглядывая на меня, вертел в руках вилку. Наконец, поняв, что первым я не заговорю, он откашлялся и начал:

— Видите ли, Константин Петрович… э… дело в том, что… гм… как бы сказать…

Я в упор посмотрел на него.

— Ну?

Трах окончательно смутился.

— Дело в том… э… понимаете…

Я нанес последний удар.

— Понимаю. Все понимаю, и давно все знаю. Незачем вам было скрывать.

К своему удивлению, смущение Траха как рукой сняло. Он выскочил из-за стола, уронив и на лету поймав очки. Теперь его круглое лицо изображало откровенную радость.

— Так вы знали? — он прямо-таки излучал радость. — Прекрасно! Тогда еще не все потеряно. Отлично, отлично!

Настала моя очередь удивляться. Стараясь сохранить спокойствие, я пожал плечами и сказал:

— Конечно, знал. Гипноз — что ж тут удивительного?

Трах застыл с поднятыми руками.

— Гипноз?!

— Конечно, гипноз, — сказал я, снова принимаясь за яичницу. — Вы, уважаемый Николай Андреевич, гипнотизер.

Радость в глазах Траха мгновенно погасла. Резче обозначились морщины, вырезанные временем и усталостью. Мне стало жаль его.

— Послушайте, Николай Андреевич, ну, чего вы огорчаетесь? Не удалось разыграть меня- и не надо. Велика беда!

Он зачем-то снял очки, потом снова надел их и внимательно посмотрел на меня.

— Дикарь.

Он сказал это спокойно, даже с легким сожалением. Я опешил от неожиданности.

— Пардон, — пробормотал я, — вы сказали?

— Дикарь, — тем же тоном повторил Трах.

Мне стало неловко за это глупое “пардон” и, тщательно взвешивая слова, я сказал, скрывая раздражение:

— Было бы очень хорошо, если бы вы объяснили свою ценную мысль несколько яснее.

Не обращая никакого внимания на мою иронию, Трах кивнул:

— Объясню.

Он вздохнул, что-то пробормотал, потом начал говорить безразличным голосом:

— Дом, в котором вы находитесь, не дача, а Лаборатория экспериментальной физиологии. Я заведующий этой лабораторией. Основная цель моих исследований — проблема сна. К сожалению, до сих пор мне приходилось вести эксперименты над людьми осведомленными, знающими в чем дело. Это отрицательно сказывалось на результатах опытов, мешало объективности исследования. Именно поэтому, когда вам понравилась дача, я пригласил вас. Опыты совершенно безопасны; только поэтому — в нарушение обычных правил — я решился провести их без вашего согласия. К сожалению, эксперимент успеха не имел. Да, не имел…