Слабая женщина, склонная к меланхолии - страница 8
– Запудрила! – передразнил больной и опять усмехнулся. – Ну и кто из нас больной после этого?
Квадратный насупился и открыл рот, собираясь что-то сказать, но по привычке глянул на Люду и рот закрыл.
– А еще что видите? – Ася растопырила перед лицом больного пятерню. – Руку видите? Сколько пальцев?
– Сколько и у всех. Только у тебя они какие-то мелкие, – насмешливо ответил больной и зашевелился в кресле, пытаясь подняться. – Ну что, все уже? Эй, начальник, отцепляй от мебели, меня уже вылечили.
– Больной, вы больной, что ли? – возмутилась Ася. – После таких операций люди сидят на бюллетене до четырех месяцев! Вылечили его! То, что вы видите, означает то, что Плотников опять сотворил чудо. И совсем не означает того, что вы можете прямо сразу встать и идти заниматься своими делами. Вам вообще долго еще придется быть осторожным. Никакого физического напряжения. Никаких резких движений. Никаких ядов. Никаких, даже самых мелких, травм. Никаких простуд и гриппов… И вообще, перевязка не закончена. Сейчас я еще закапаю лекарство, а потом заклею глаз новой повязкой.
– Блин, – хмуро буркнул больной, опять укладывая затылок на подголовник. – Снова слепнуть… Надоело уже.
– Типун вам на язык! – с чувством сказала Ася. – Слепнуть! Это же надо такое сказать… Я прямо чуть не расстроилась. К тому же у вас правый глаз вполне зрячий. Сейчас я посмотрю, что можно с гематомой сделать.
Она заклеила оперированный глаз, полюбовалась безупречной повязкой и обогнула кресло, заходя со стороны фингала.
Фингал был выдающимся. Во всех смыслах. Багрово-фиолетовый мешок над глазом свисал на багрово-фиолетовый мешок под глазом. Это как же надо было приложиться, чтобы достичь такого результата? Если только прыгнуть с самолета без парашюта. Вниз глазами. Прямо на заводскую трубу… Странно, что Плотников проигнорировал этот фингал. Фингал – ерунда, фингал – не глаз, но под таким фингалом неизвестно, как там и глаз поживает… А нет, неплохо глаз поживает. Просто даже хорошо. Заводская труба промахнулась. Сейчас мы этот живучий глаз попробуем открыть. Или самого Плотникова подождать? Все-таки должна быть причина, по которой Плотников проигнорировал эту выдающуюся гематому…
Ася осторожно ощупала багрово-фиолетовые мешки, окружающие глаз, и поняла, что Плотников не мог их проигнорировать. Их просто не было, когда он делал операцию. Фингал появился позже. Вероятнее всего – вчера. Та-а-ак. И по какой такой причине он появился? И какая такая сволочь посмела поднять руку на идеальные результаты идеальной работы самого Плотникова?! Ведь после такой операции даже резких движений делать нельзя! Ладно, потом она сама с ними со всеми разберется.
– Люда, кювету, тампоны и пару салфеток…
Люда поняла, кроме требуемого, подала еще и скальпель. Вопросительно подняла брови, Ася отрицательно качнула головой.
– Больной, – деловито сказала она. – У вас, кажется, одна рука свободна? Ага, хорошо. Держите эту штуку сами. Прижмите к щеке. Вот так. Постарайтесь не шевелиться, а то мне и так не очень удобно с этой стороны работать… Голову слегка опустите. Вот теперь правильно…
Она негромко говорила какие-то необязательные слова, а сама быстро протерла фингал спиртом и сделала два мелких надреза. Кровь хлынула в кювету, как из крана. Точно, фингал появился не ранее чем вчера. Нет, она не потом с ними со всеми разберется. Она прямо сейчас с ними со всеми разберется. А потом доложит самому Плотникову.
– Люда, умой, пожалуйста, больного, – попросила Ася почти жалобно. – Царапины зеленкой смажь. Мне надо срочно поговорить с этим квад… с этим вот господином. Вы ведь у них самый главный? Ну вот, значит, с вами мне и надо поговорить. В сторонке.
– Анастасия Павловна, вы, случайно, не расстроились? – тревожно спросила Люда.
– Не случайно, Людмила Ивановна, – грустно ответила Ася. – Боюсь, что совсем не случайно…
– Да она просто крови боится, – вдруг насмешливо заметил больной.
– Конечно, – серьезно согласилась Люда, смачивая салфетку перекисью водорода. – Кто ж крови не боится? Если бы ты видел столько крови, сколько Анастасия Павловна, ты бы тоже боялся.