Сладкая горечь магии - страница 8
Рэн изо всех сил притворялась, что вовсе и не хотела иной жизни.
Уложив в корзину последнее яйцо и надежно подоткнув ткань со всех сторон под драгоценную ношу, Рэн закрыла курятник на щеколду и выскочила в калитку, которая хлопнула за спиной. Машинально поморщилась, вспомнив об отце и о его сне, таком беспокойном.
Что-то темное в самой глубине души надеялось, что стук его разбудил.
Прежде чем она добралась до тропинки, о ее щиколотку потерлась мягкая черная шерстка – лохматый бездомный кот, который часто околачивался неподалеку. Рэн наклонилась и почесала его за ушком, удерживая корзины на весу. Ей всегда удавалось найти с животными общий язык: птички опускались на ее плечо, пока она шла в город, собаки преданно трусили у ноги, даже лошади иногда подходили, чтобы дружелюбно ткнуться носом в ее шею, пусть в карманах у нее и не было ничего вкусненького.
– Знаю, знаю. – Рэн пошарила в корзине, но там не оказалось ни крошки съестного. – Ты голодный. Прости.
Кот обвиняюще уставился на нее желтыми глазами.
– Знаешь, я вообще-то тоже. Хотя тебе-то что до того.
Кот тихонько мяукнул в ответ.
Рэн провела ладонью по спутанной шерсти на спине зверька и вытащила репейник, который застрял у хвоста. Кот сердито куснул ее за палец.
– Больше ничем не могу помочь, – извиняясь, пробормотала Рэн. – Может, сегодня торговля пойдет получше.
Конечно, вряд ли стоило на это надеяться. Кот потерся о ее колено, оставив черные волоски на зеленой шерстяной ткани ее штанов.
– Ладно, жадюга. Я постараюсь.
Рэн еще раз почесала кота за ушком на прощание и встала, стараясь не трясти яйца. Кот одарил ее глубоко оскорбленным взглядом.
Лиловая магическая дымка уходила вниз по тропинке и налево, к городку Уэллс. Рэн бросила взгляд направо, к Лэйдо. Идти в обе стороны было одинаково, но небо над Лэйдо имело обычный, чистый голубой цвет.
Выбора, в общем-то, не было.
Из-за магии Рэн была немножко… странноватой. Она вечно пыталась отмахнуться от волшебства, вечно приглаживала волоски на шее, которые вставали дыбом, вечно пыталась объяснить, почему замолчала, оборвав фразу на полуслове и прислушавшись к воплю, который больше никто не слышал. Иногда Рэн поддавалась – закрывала глаза и тщилась направить магию, укротить сияющие ленты и проникнуть в их тайны. Но у нее мало что получалось. В основном она просто трясла руками, чувствуя себя глупо.
И все же эта лиловая лента куда-то указывала. Если последовать за ней, она может вывести на цветущий луг или к крошечному ручейку с самой свежей водой, какую только можно попробовать. Лента могла привести Рэн к норе с лисятами, что гоняются за собственными хвостами и тычутся в ладонь мокрыми черными носиками…
Рэн отбросила это видение, и корзины тяжело повисли у нее на руках. Нужно идти на рынок и торговать, чтобы купить еду и травы для отца. Нельзя позволить себе отвлекаться.
Девушка повернула направо, оставив и магию, и отчаянную жажду чуда за спиной.
Пыль взлетала и кружилась вокруг ног Рэн по дороге в Лэйдо. Корзины весело подпрыгивали в такт, а тропинка прорезала насквозь поле фермера Хэддона, где четверо его сыновей сражались на палках. Всходы поднялись уже высоко – почти по пояс. Весна выдалась дождливая, но лето разогнало тучи, и дни стояли сухие, яркие и теплые. Жаркое солнце нагрело щеку. Скоро на лице расцветут веснушки, а с переносицы не будет сходить краснота.
Рэн прошла мимо возвышающихся стогов сена и бескрайних ржаных полей, лишь раз задержавшись, чтобы протянуть руку полевой мышке, которая устроилась на ее плече, ухватившись коготками за волосы. Девушка помахала Амелии, жене мясника, которая тащила три корзины и примерно столько же орущих детей. Пересекла огромный каменный мост, минуя прохожих, которые несли с рынка товары в таких же корзинах или котомках на плечах. Их приветствия были дружелюбны, но лица – угрюмы.
Когда Рэн перешла реку, что-то изменилось. Перемены отдавали кислым в воздухе и бросали мрачную тень на лица горожан. Даже полевая мышка пробралась вниз по спине Рэн и спрыгнула в высокие летние травы. Девушка поравнялась с каким-то семейством – отец, мать и мальчишка едва ли старше трех лет; они тащили деревянную тележку, нагруженную всеми их пожитками.