Сладкий сон - страница 2

Когда курьер передал ей письмо, Марина была так шокирована одним именем своего неофициально бывшего мужа, стоящим на конверте, что смысл письма не пожелал открыться ей. Буквы разбегались, строчки расплывались. Она перечла письмо еще раз, смутно поняла, чего от нее хотел ее муж, но по-прежнему совершенно не имела понятия, что делать и что чувствовать по этому поводу. Она решила, что утро вечера мудренее, но спать в таком состоянии оказалась не в силах.

Марина горько усмехнулась, наливая кипяток в кружку с кофе. Она всю ночь проворочалась, сбивая простыни и вспоминая время, проведенное с Пьетро. Совсем скоро стало ясно, что она по-прежнему не может по желанию выбросить его из головы. Воспоминания становились все навязчивее, ярче и откровеннее, и только к утру Марина провалилась в тревожную, болезненную дремоту. Поэтому, прежде чем начинать мозговой штурм, ей требовалась большая кружка кофе.

Марина как раз опасливо подвинула к себе письмо, когда резко зазвонил телефон, и она сильно вздрогнула, пролив кофе на гладкую бумагу.

– Привет, это я.

– Кто?

Ее взгляд, как и мысли, был прикован к письму, и она не сразу поняла, чей голос слышит.

– Стюарт, – прозвучал недоуменный ответ.

Нуда, конечно, подумала она. Они познакомились в местной библиотеке, где Стюарт работал главным библиотекарем; он сразу дал ей понять, что она ему нравится. Его голос трудно было не узнать, но Марина с головой погрузилась в мысли о Пьетро и подсознательно ожидала другого, более низкого и глубокого голоса. Между гортанными нотками итальянского акцента и невыразительным йоркширским бормотанием не было ничего общего, но Марине все равно потребовалось некоторое время, чтобы вернуться в реальность.

– Извини, Стюарт, я не до конца проснулась. Что ты хотел?

– Я подумал, мы могли бы куда-нибудь выбраться на выходных…

– О, это было бы…

Она осеклась, вновь наткнувшись взглядом на письмо. Возможно, Стюарт был для нее идеальным мужчиной: красивый, добрый, воспитанный… Но она не могла принять его ухаживания, ни его, ни кого бы то ни было другого, пока их с Пьетро связывали почти истершиеся, но от этого не менее реальные узы.

– Ох, прости, я не смогу. Я… Мне нужно съездить кое-куда.

– Поразвлечься?

– Да нет, скорее наоборот.

Как объяснить ему положение, в котором она застряла? Они со Стюартом не торопясь двигались к началу нормальных отношений, но Марина так и не нашла способа рассказать ему о своем браке – пусть даже о браке, который вот-вот официально распадется.

Кое-как она отделалась от Стюарта, не ответив прямо ни на один его вопрос. Стюарт не стал настаивать и попрощался, однако дал понять, что его рассердили ее попытки извернуться. «Спасибо, Пьетро, – подумала Марина. – Два года от тебя ни слуху ни духу, но стоит тебе замаячить на моем горизонте, как все тут же идет наперекосяк». А может, она просто преувеличивает? Может, она неправильно поняла письмо? Она перечитала его; нет, все правильно, каждая тревожная мысль, терзавшая ее всю ночь, имела под собой прочное основание.

Пьетро не только снова ворвался в ее жизнь, он, по своему обыкновению, немедленно взялся командовать ею. Он призывал – другого слова Марина подобрать не могла – ее в Палермо. Он щелкнул пальцами и ждал, что она сделает сальто. Взгляд Марины невольно вернулся к самоуверенным строкам: «Мы не живем вместе уже два года. Все зашло слишком далеко. Пора решить эту проблему».

– Это точно, – пробормотала Марина. – Давно пора.

В глубине души она всегда знала – так и случится. Это было неизбежно после ее бегства, после того, как она сделала все возможное, чтобы скрыть истинные причины ухода от мужа, как долго горевала над тем, что муж никогда ее не любил. Она даже немного удивилась, что это случилось так поздно. И все-таки слабая надежда еще жила в ней – до той минуты, как курьер протянул ей это письмо.

«…Жду, что ты прилетишь на Сицилию обговорить детали бракоразводного процесса».

Это было так похоже на письмо, которое он написал ей сразу после ее бегства, только тогда он требовал, чтобы она выбросила из головы бредни, которые заставили ее поступить так глупо, и вернулась домой. С тех пор прошло два года, а боль ничуть не утихла, и Марина согнулась пополам, обхватив себя руками за плечи, словно стараясь удержать скорбь, рвущуюся наружу. У нее было все, о чем только можно мечтать: обожаемый муж, долгожданная беременность… И в одночасье все это исчезло, сметенное с шахматной доски ее жизни рукавом безжалостной судьбы. Она потеряла ребенка, мужа и в конце концов не смогла дольше выносить агонию, в которую превратился их брак.