Сладкий яд - страница 10

— Извини за бардак. Я не ждал гостей.

Я вижу, как ее внимание привлекает то, что лежит на деревянном журнальном столике. Она наклоняется и поднимает смятую фотографию — единственную фотографию, которую я оказался не в состоянии выбросить. Даже не глядя на нее, я знаю, что краски запечатленного там женского лица начали блекнуть — как и то, насколько большая разница между мужчиной на снимке и нынешним мной.

Пальцем она ведет по лицу, которое мои пальцы выучили наизусть.

— Она ослепительна.

Я тру свою грудь. Как нечто пустое может так сильно болеть?

— О да.

— Что случилось?

Я смотрю на фотографию у нее в руках.

— Я полюбил ее.

И внезапно воспоминание о ней бьет меня по лицу…

…Садилось солнце. Мы лежали, раскинувшись на траве, наши тела согревали теплые лучи янтарного света, нашу кожу ласкал сладкий воздух — сладкий, потому что пах ею. Я помню, как она повернулась ко мне, взглянула на меня своими сапфировыми глазами, и через этот взгляд мы обменялись той невысказанной правдой, в которую она слишком боялась, а я слишком жаждал поверить.

— Не двигайся. Хочу снять тебя ровно так, как сейчас.

Она рассмеялась, но все же не стала противиться. Сделав снимок, я отложил камеру на покрывало, повернулся к ней и накрыл ее щеку ладонью. Закружил по скуле большим пальцем.

— Он сошел вниз, избегая подолгу смотреть на нее, как на солнце, но он видел ее, как солнце, и не глядя.[1]

Она лениво улыбнулась.

— Пытаешься соблазнить девушку Толстым?

— Не знаю. А у меня получается?

Она взглянула на меня, и в ее глазах заискрилось веселье.

— Ты даже не представляешь. — Мы оба расхохотались, но как только момент прошел, она тихо прибавила этим своим хрипловатым голосом: — Неужели ты правда здесь? — Она нашла мою руку, поднесла ее к губам и приложилась к ней в поцелуе. Он был таким мягким — можно было подумать, что мне показалось. Но нет. От ее ласки по моим венам понесся ток, медленно пробуждая мою душу и чувства. И, черт, я никогда еще не чувствовал себя настолько живым.

Я придвинулся к ней и приподнялся на локте, чувствуя, как острые травинки щекочут мне кожу. В таком положении я мог впитывать взглядом буйство ее черных волос, которые, обрамляя ее лицо, оттеняли нежный румянец на скулах, и цвет ее красных, как яблоко, губ.

— Правда, — ответил я шепотом.

— Все это словно сон… и я не хочу, чтобы он заканчивался. — В ее голосе появился страх, свет в глазах потускнел, сменяясь печалью.

— Я очень даже настоящий, Блэр, — прошептал я перед тем, как куснуть ее за ухо. — И никуда не денусь. Я прилип к тебе.

— Но надолго ли? — спросила она, и я вновь услышал в ее словах, в ее голосе страх.

— На столько, малыш, на сколько ты разрешишь мне.

— Навечно?

— Даже вечности будет мало. — Склонившись над нею, я ощутил, что ее тело дрожит. Я поцеловал ее в кончик носа, поцеловал ее веки, изгиб ее шеи, рот…

Я целовал ее долго-долго, пока не заклеймил ее собой целиком и полностью, пока в мой язык не впечатался ее вкус. Когда мы отстранились друг от друга, Блэр улыбнулась мне, и я подумал, что жизнь не может быть прекраснее, чем она есть сейчас.

— Что?

— Я простой человек, Блэр. Мне не нужны дорогие вещи для счастья или для того, чтобы доказать, что я что-то стою. И, знаешь, очень долго я думал, что у меня все прекрасно. Я был здоров, у меня была крыша над головой, еда на столе. Возникали ли у меня мысли о том, что все может быть лучше? Возможно, но я не зацикливался на них. Моя жизнь устраивала меня. Но, думаю, в глубине души я понимал, что чего-то в ней не хватает. Я не знал, чего именно. Пока не встретил тебя.

— Ронан…

— Нет, выслушай меня до конца. Я знаю, как это звучит, и, может, это безумие, но я впервые ощущаю себя так, словно проснулся от долгого сна. Моя жизнь больше не в тумане. И все благодаря тебе. — Сделав паузу, я сорвал с ее губ еще один поцелуй. — К черту все. Давай сбежим и поженимся. По-настоящему. Прямо сегодня. Стань моей и только моей.

Блэр хихикнула.

— Ненормальный! Ты знаешь, что я и так твоя.

— Моя ли?

Она помолчала немного.

— Ронан, чего ты хочешь?

— Стать твоим кислородом, Блэр, как ты стала моим. Навечно. И однажды я добьюсь того, что ты ответишь мне «да».