Сладкий яд - страница 20

— Посмотри на меня, — приказывает он этим своим сильным голосом.

Нет.

— Посмотри на меня, Блэр.

Нет.

Он поднимается со своего места возле мраморной ванны и уходит.

Я закрываю глаза. И хотелось бы сказать, что я рада его уходу, но я слишком устала, слишком вымоталась эмоционально для того, чтобы врать себе. Внезапно под мои коленки и спину проскальзывают сильные руки. Оказавшись в воздухе, я открываю глаза и впитываю его идеальный профиль, пока Лоренс выпрямляется, не заботясь о том, что промочит костюм, а затем ставит меня на пол. Оборачивая мои плечи нагретым пушистым полотенцем, он произносит:

— Ты замерзла.

Кутаясь в полотенце, я с благодарностью впитываю его тепло.

— Почему ты так добр ко мне? — Я смотрю ему прямо в глаза. — Неужели я так хороша в койке, что ты не замечаешь, насколько я недостойна тебя и всего этого отношения? — Нелогично, знаю, но его доброта меня злит.

Его глаза темнеют. Подойдя ближе, он крепко берет меня за прикрытые полотенцем плечи.

— Не говори о себе в таком тоне, Блэр.

Запрокинув голову, я смеюсь. Пустым, горьким смехом. Таким же пустым и горьким, как я сама.

— О, а вот и он, комплекс папочки.

Отпустив полотенце, я прижимаюсь к нему всем телом. Трусь грудями о его торс, целую его шею и челюсть, овевая отравленным дыханием его кожу и оскверняя ее своими прикосновениями.

— Такие милые великовозрастные мужчины, как ты, просто обожают спасать девушек вроде меня, да? Так вот знай: мне не нужно спасение. Мне не нужно, чтобы ты защищал меня. Мне нужно от тебя одно: твои деньги. Ни больше, ни меньше.

Его хватка начинает причинять мне боль, чему я только рада. Накажи меня, Лоренс. Вперед. Будь как все. Покажи, насколько я тебе омерзительна.

Мои губы растягиваются в глумливой усмешке.

— Так что давай, отымей меня и перестань притворяться, будто тебе не все равно. Покажи, как сильно ты меня хочешь. — Обеими руками я хватаю его лицо, мои ногти впиваются в его плоть, пока я трусь промежностью о его набухающую эрекцию. — Ах ты, ублюдок. Да тебя это охереть как заводит, да? — Я целую его. Целую так, словно хочу разорвать его, ранить его, уничтожить своими зубами, своим языком, своей грязью.

Отпустив его лицо, я начинаю возиться с его ремнем.

— Прекрати, Блэр. — Он останавливает меня, поймав за руки.

— Заткнись и трахни меня как шлюху. В конце концов, ты же платишь за это и немалые деньги. — Мой голос надламывается, когда я отталкиваю его руки прочь. Расстегнув его брюки, я достаю его член, сжимаю его, тру головкой свой клитор.

— Посмотри на меня, — приказывает он тихо, а, когда я не слушаюсь, кладет мне палец под подбородок и заставляет поднять лицо. Я ненавижу себя за то, что он на нем видит.

Лоренс нежно заключает мое лицо в ладони и, склонившись надо мной, начинает сцеловывать мои слезы. Мягкие, точно перышки, губы ласково касаются моей кожи, вновь и вновь согревая меня.

— Когда я впервые увидел тебя в музее, — поцелуй, — то наблюдал за тобой через весь зал. — Поцелуй. — Я видел, как тебе неуютно, как одиноко. Тот самовлюбленный кусок дерьма, с которым ты пришла, бросил тебя в одиночестве, пока общался со своими друзьями. — Поцелуй. — Но ты стояла там, среди готовых осудить тебя незнакомцев, и держалась как королева. Гордая. Ослепительная. А потом, глядя, как ты идешь через зал, я подумал, что никогда еще не видел ничего более прекрасного, чем эта юная храбрая женщина с глазами, полными гордости и огня. От этой девушки у меня захватило дух. — Он перестает целовать меня и заглядывает в глаза. — Верни ее мне, Блэр.

— Ее не существует. Та девушка была просто иллюзией.

— Неправда. Она здесь, у меня в объятьях. Притворяется кем-то другим, позволяет всякой чуши терзать себя. — Он сжимает меня еще крепче. — Моя прекрасная, восхитительная дикарка. Они все — пыль у твоих ног. Они никто, и не позволяй им до себя добраться. — Слегка отклонившись назад, он улыбается. — Я сам не позволю им.

Ох, Лоренс.

— Как ты им помешаешь, милый мой человек?

В этот миг, пока мы глядим друг на друга, в его зеленых-зеленых глазах отражается понимание, и мне становится ясно, что я обрела друга. Что я уже не одна. Вроде такая простая вещь, но она потрясает меня до глубины души.