Сладкое лето [СИ] - страница 7

Он накрывает ртом мои нижние губы, заволакивая все томительным теплом, очерчивает языком их края, а потом с силой проводит им сверху вниз. Всего несколько энергичных и простых движений, но мой клитор уже так давно их хочет, что откликается пульсирующим зудом. Я подаюсь бедрами вверх – и тут-то впервые чувствую ограничение его рук. Пальцы впиваются в кожу и не дают сдвинуться с места. Игра тут его.

Пока его.

Пока его язык обводит завязь клитора по кругу.

Пока короткие движения с нажимом в ритме моего сердца бьются как пульс наслаждения.

Пока каждое касание распаляет жар, каждое отзывается в напряженных мышцах живота, бедер, в сжатых пальцах, которыми я уцепилась за край ступеньки.

Я откидываю голову назад и закрываю глаза, чувствуя всем телом этот ритм.

Кончики пальцев покалывает, в крови закипает удовольствие, и она, проносясь мимо точки наслаждения, разносит его вспышки по телу, заставляя подрагивать мышцы.

Жесткие руки передвигаются чуть ближе к междуножию, вроде бы освобождая мою волю, но я не свожу бедра на комфортную ширину. Мне даже нравится чуть-чуть мучиться в то время, как там, в глубине, растет сладкое и жаркое. Пальцы раздвигают меня, открывая клитор току воздуха, и мой незнакомец дует на него. Внутренности резко скручиваются в тугой узел, я подхожу к грани так близко, что еще буквально два движения и…

Но нет…

Жестокий язык скользит ниже, пытается прорваться в пульсирующее лоно.

Там сейчас хорошо бы быть чему-нибудь побольше и покрепче, но сначала пусть закончит с этим!

– Умоляй меня.

Что?!

Я чувствую, что все еще раскрыта, но поток возбуждения спадает, потому что никто не поддерживает огонь в очаге.

Глаза шоколадного цвета смотрят нагло и насмешливо:

– Умоляй меня, сахарная фея. Скажи: «Пожалуйста, Макс!»

Ах вот как его зовут.

Он наклоняется и проводит языком от входа в меня до клитора, задерживается на нем на пару секунд – и свернувшееся было возбуждение разворачивается мгновенно, как голодная кобра. Только кусает, увы, меня, а не его. Вновь зажигает кровь и распаляет почти до прежнего уровня.

Но снова – ничего дальше. Пауза. Ожидание. Наглый взгляд в мои глаза.

Я пытаюсь свести ноги, но он не дает.

Я опускаю руку, но ее ловят сильные пальцы.

– Давай же.

Он внимательно смотрит в мои глаза снизу вверх, но это вовсе не поза покорности. Сейчас все – в его власти.

Опускает глаза, наклоняется – еще одно медленное, плавящее меня движение языком, от которого начинают мелко дрожать мышцы ног и живота. Мне кажется, я сейчас умру, если он не закончит эту пытку.

– Пожалуйста, Макс… – сиплю я сквозь жажду, сквозь отторжение и сквозь собственную гордость.

И мгновенно мою руку отпускают, а горячие губы накрывают изнывающее местечко. Никто меня больше не держит – я могу подаваться бедрами вверх, вслед за вспышками неумолимого удовольствия. Несколько точных коротких движений языка – и Макс присасывается к клитору, взвинчивая обороты моего оргазма на полную.

У меня темнеет в глазах, я только чувствую рябь, которая сначала идет от моих напряженных ног и живота к пылающему полю боя между бедер, а потом оттуда разбегается волна огня, сжигающая все нервы и выкручивающая мышцы.

Одной рукой я держусь за лестницу, сдирая ногти, сжимая до белых костяшек, а другую прикусываю, чтобы не выдать нас и не закричать.

Волны прибоя ударяют меня

один,

второй,

третий,

четвертый раз,

постепенно стихая и оставляя слабость и опустошение.

Макс выпрямляется и смотрит на меня с таким невыносимым самодовольством, что решение рождается само собой.

Я собираю себя в кучку, сдвигаю ноги, одергиваю платье и тянусь к нему.

Он думает, что за поцелуем, но я чеканю ему в лицо аккуратно и равнодушно:

– Это было неплохо, благодарю за доставленное удовольствие.

А потом соскакиваю с лестницы и, прежде чем он успевает опомниться, проскальзываю вдоль коридора и ссыпаюсь вниз, на первый этаж.

О, вот и ванную освободили!

Я запираюсь там и беззвучно смеюсь, вспоминая выражение его лица.

Фоновая музыка за пределами дома вдруг стала намного громче и как-то торжественней. Я долго прислушивалась, пытаясь понять, что это за знакомая мелодия, пока она не зашла на новый круг и не вжарила маршем Мендельсона. В переложении для струнного квартета, так что получилось довольно нежно.