Сладкое поражение - страница 5

Ее пульс резко участился, а тело предательски среагировало, как только она увидела этого порочного человека. Всей Англии известно, что у лорда Хантли плохая репутация. Этот кутила, проматывавший фамильное состояние, погубил многих женщин. А еще он славился своей вспыльчивостью и многочисленными дуэлями. Когда, вопреки ожиданиям, титул лорда унаследовал его брат-близнец, разразился крупный скандал. Филипп Хантли бежал в Париж, но легенды о его кутежах очень скоро пересекли Ла-Манш. Короче говоря, он был легендарной личностью. Воплощением греха.

Три дня назад Анджела стала свидетелем того, как братья Слоун вместе со всякой всячиной, которую они обычно привозят из города, выгрузили с тележки его, потрепанного и избитого. При виде этой картины ее сердце сжалось — но не от отвращения, а оттого, что такая красота была почти уничтожена. И еще оттого, что она уже шесть лет не встречалась с мужчинами — с того момента, как прибыла в Стэнбрукское аббатство. Джонни и Уильяма Слоунов можно не брать в расчет. И вот теперь появился он — красивый, порочный и нуждающийся в нежной заботе.

Аббатиса, более известная как вдовствующая графиня Бэмфорд, она же сестра Кэтрин, поручила Анджеле позаботиться о раненом, несмотря на все ее мольбы и возражения.

Войдя на кухню, Анджела увидела там Пенелопу Слоун и Хелену Смит, своих лучших и самых близких подруг. Анджела частенько думала о том, что только дружба с ними помогала ей пережить очередной день.

Пенелопа была одной из четырех дочерей викария, а всего у него было шестеро детей. Она выросла в церкви, надежд на замужество у нее не было, так как не было приданого, и ее желание пойти в монастырь было вполне естественным. Здесь, окончательно поверив в правильность выбранного ею пути, она была счастлива. Анджела временами просто завидовала ее вере и восхищалась спокойствием подруги.

Хелена была на несколько лет старше Анджелы. После короткого замужества она осталась вдовой и оказалась перед выбором: жизнь в монастыре или должность экономки в доме своего единственного родственника — скупого и распутного престарелого дяди. Она заявила, что если уж ей суждено кому-то посвятить свою оставшуюся жизнь, то пусть это будет Господь.

По выражению ее лица подруги поняли, что Анджела в отвратительном настроении. После краткого приветствия они продолжили свою работу — Пенелопа лущила горох, а Хелена чистила картофель.

Анджела слегка покривила душой в разговоре с лордом Инвалидом. Кухарка Генриетта действительно должна была готовить обед на пятьдесят человек, но не в течение получаса. Анджела с грохотом поставила поднос на большой, грубо тесанный стол, стоявший в центре кухни, и вид миски с кашей окончательно испортил ей настроение. «Я не буду этого делать», — твердила она про себя, выгребая содержимое в бак для свиней.

— Что ты делаешь? — спросила Пенелопа.

Готовка не входила в число ежедневных обязанностей Анджелы.

— Мое благодеяние на сегодня, — сухо ответила Анджела, собирая продукты и ставя на огонь воду.

— Лорду Инвалиду не понравилась каша? — спросила Хелена с притворным простодушием.

Анджела, рано утром заглянув в комнату, где лежал лорд Хантли, увидела, что тот начинает приходить в себя. Решив, что раненому, если он действительно придет в себя, после перевязки наверняка захочется перекусить, она, по совету Хелены, отнесла ему вчерашнюю кашу.

Это Хелене пришла в голову мысль прозвать лорда Хантли лордом Инвалидом. Прозвище прижилось. Так они и называли его между собой, пока он три дня лежал без сознания.

— Так он очнулся? — живо поинтересовалась Пенелопа.

— Наверняка. Иначе, зачем бы она стала так поздно готовить завтрак? — откликнулась Хелена, прежде чем погруженная в свои мысли Анджела успела что-то ответить.

— Я не буду этого делать, — бормотала она себе под нос, с грохотом ставя чугунную сковороду на плиту. Она еще не раз, словно заклинание, повторила эту фразу, в раздражении хлопая дверцами буфета и швыряя на стол продукты, чтобы приготовить лорду Инвалиду «что-нибудь другое».

— Я услышала шум и поняла, что вы здесь, — сказала леди Кэтрин, входя в кухню с обычным выражением абсолютной невозмутимости на лице. Она присела к столу, расправила свои темные юбки и слегка пригладила затянутые в безупречный узел седые волосы.