Сладостное забвение - страница 29
Музыка и голоса за дверью слились в невнятную какофонию, заглушенную шумом крови в моих ушах. Николас встал, поставил недопитый стакан виски на столик и направился к выходу, но сбавил шаг, очутившись возле моего кресла. Дыхание окончательно сбилось, когда он погладил меня по щеке большим пальцем – одновременно невесомым и легким, как атлас, и грубым, как его голос.
Николас взял меня за подбородок и развернул мое лицо к себе.
Мы смотрели друг на друга несколько секунд, но они тянулись как минуты.
– Не ходи с мужчинами в темные места. – В его глазах сверкнул огонек, а голос смягчился, когда он провел пальцем по моей нижней губе. – В следующий раз можешь не вернуться живой. – Предупреждение повисло в воздухе, а он убрал руку от моего лица и покинул комнату, больше не прибавив ни слова.
Я вжалась в кресло и сделала нормальный вдох впервые с того момента, как Руссо вошел в библиотеку. Я не понимала, что со мной творилось, почему, когда Николас находится рядом, под кожей будто звенят оголенные провода, но не хотела ни в чем разбираться. И я точно знала: это не сулит ничего хорошего.
То, из-за чего не можешь дышать, не бывает хорошим.
Взгляд упал на стакан с виски.
Я сходила с ума.
Я горела.
Я была в огне.
Закрыв книгу, я поднялась с кресла. Обогнула столик, повертела в пальцах стакан, стоявший на лакированном дереве.
Алкоголь плескался на дне, золотой и позабытый.
Мне никогда не нравился виски.
Но я поднесла стакан к губам… И осушила до дна.
Глава одиннадцатая
Если из-за меня хоть одно сердце останется не разбитым,Значит, я не зря жила эту жизнь.– Эмили Дикинсон[30] –
С плещущимся в животе виски, напоминающим о чувственном тепле, которое я испытала в библиотеке, я присела на корточки перед телевизионной тумбой в комнате сестры.
– «Ночь страха»[31], «Зловещие мертвецы»[32] или «Ночь живых мертвецов»?[33]
С кровати донесся приглушенный голос Адрианы:
– «Шестнадцать свечей»[34].
Мои глаза вдвое увеличились в размере.
– «Шестнадцать свечей»?
– Хм.
Дело плохо. Очень плохо.
– Ты уверена?
Послышался вздох:
– Да, Елена.
– Ладно… Сейчас принесу.
Выходя из комнаты, я посмотрела на сестру так, будто она отрастила пару лишних голов. Но на самом же деле она выглядела пьяной и уставшей… и завернутой в одеяло с рисунком а-ля «Звездные войны».
Спустя минуту я вернулась, вставила диск в проигрыватель и забралась к сестре на кровать. Завладев половиной одеяла, натянула его поверх платья: мне было лень переодеваться. Мягкий свет телевизора заполнил темную комнату, и мы стали молча смотреть фильм.
– Елена? – тихо подала голос Адриана.
– А?..
– Что ты думаешь о Нико?
Я помедлила.
– Не уверена, – ответила я наконец.
– Я с ним немного поговорила сегодня.
– Да?
– Ага. Вышло не так уж плохо. Он грубоват, но я его не ненавижу.
Я продолжила смотреть фильм, поскольку не знала, что сказать. Конечно, я радовалась за сестру: хорошо, что она нашла, о чем поговорить с женихом… Но грудь почему-то сразу сдавило.
– Елена? – пробормотала Адриана и взяла что-то с ночного столика.
– Да?
Сестра протянула мне телефон.
– Отправь, пожалуйста. Я не могу.
Я взяла телефон с заранее набранным сообщением, адресованным «Саманте» – то было кодовое имя Райана. Оно состояло из простого «Прощай».
У меня перехватило дыхание, однако я отправила послание: вот так одно-единственное слово, набранное на экране телефона, способно изменять чужие жизни и разбивать сердца.
Я поступила так ради Райана, но мне захотелось вернуться в прошлое и сделать то же самое для другого!
– Готово, – прошептала я.
Мы с Адрианой лежали бок о бок и наблюдали, как влюбляется героиня фильма.
Одна из нас уже через это прошла, а вторая знала, что ей ничего не светит.
Я сидела за кухонным столом, скрестив ноги на стуле, и наблюдала за каплями, катящимися по оконному стеклу.
– Нет, нет, нет! – Мама швырнула на остров деревянную ложку, только отведав томатный соус, приготовленный Адрианой. Сегодня родительница была в фиолетовом спортивном костюме, а волосы, как обычно, наполовину убрала наверх. – А теперь ты убила Нико.
Адриана вздохнула и раздраженно поморщилась.