«Слава». Последний броненосец эпохи доцусимского судостроения, 1901-1917 - страница 22

Другая неопределенность состояла в проработке конструкции и расположении хранилищ нефти, под которые следовало приспособить нижние угольные ямы. Вопрос следовало решить по согласованию с Механическим отделом МТК. Свою неопределенность в ней выразил и управляющий Морским министерством П.П. Тыртов. Он, утвердив в журнале № б хранение нефти, поставил ее в зависимость "от испытаний такого топлива в построенном специально для опытов котле Бельвиля". Предполагалось, видимо, что и эту экспериментальную работу безотказно выполнит справившийся со всеми поручениями Балтийский завод. Так опять являло себя застарелое скверное обыкновение бюрократии – сложные научно-технические проблемы решать второпях и на бегу.

Не подготовив проект перспективного броненосца и современной боеспособной установки, поспешив без испытаний принять конструктивно дефектную патронную пушку Канэ, не определившись с миноносной политикой и методами стрельбы, в МТК и ГМШ ожидали, что и нефтяное отопление как-нибудь "созреет" само собой, а Балтийский завод без хлопот представит его фабричный образец. Но слишком мало было только принять прогрессивное, опережающее мир решение о переходе флота на нефтяное отопление (журнал МТК Механического отдела № 45 от 18 марта 1897 г.). Недолго светила флоту путеводная звезда неисчислимой экономической пользы и боевых выгод применения "нефтяных остатков" (мазута).

Уже в марте 1904 г. по докладу главного командира Черноморского флота вице-адмирала Г.П. Чухнина (1848-1906) и с согласия генерал-адмирала нефтяное отопление, как уступавшее по паропроизводительности каменноугольному, было решено ликвидировать в котлах Бельвиля броненосца "Князь Потемкин-Таврический", а к осени – и в огнетрубных котлах броненосца "Ростислав". Как милость, исходя к настояниям командиров, нефтяное отопление вполне себя оправдывавшее, сохранили только на нескольких малых миноносцах. Крайне неровным оставался путь научно- технического прогресса в русском флоте, и прочувствовать это Балтийскому заводу снова пришлось при рассмотрении представленного им проекта. Предполагалось, что один корабль по проекту Балтийского завода будет строить он сам, постройку другого на Галерном острове думали поручить корабельному инженеру Н.В. Долгорукову (1849-1918). Этот инженер успел хорошо изучить проект А. Лаганя, и ему поручалось своим содействием принять участие в доработке проекта Балтийского завода.

С неистребимой, никогда не покидающей людей надеждой на лучшее работали инженеры Балтийского завода над порученным им проектом. Казалось, что уже теперь-то труд не станет напрасным. Но прихоть судьбы, интриги МТК и его полная дезорганизованность в нахлынувшем потоке просчетов привели к новым, никем не ожидаемым результатам. "Сняв вопрос" с пустующим эллингом Нового адмиралтейства, МТК 29 января 1899 г. провел большое совещание для окончательного решения по проектам броненосца Балтийского завода.

На рассмотрение были представлены "отношение" начальника Балтийского завода от 21 января в МТК и резолюция, которую управляющий Морским министерством тогда же 21 января наложил на адресованной ему докладной записке начальника завода. С названной докладной запиской от 21 января были представлены 5 чертежей эскизного проекта литер "Г" и предшествующая докладная записка от 12 января с 14 чертежами трех эскизных проектов литер "А", "Б", "В". Проекты включали также таблицы нагрузок и сводки характеристик для каждого. В общей таблице характеристик пяти проектов под литерой "Д" значился 15 000-тонный броненосец (длина и ширина 146,3 и 21,95 м), вооруженный 4 305-мм орудиями в двух башнях, 13 152-мм орудиями в казематах 18 76-мм и 29 орудиями калибров 47 и 37-мм, 2 63,5-мм орудиями Барановского и 8 минными аппаратами (из них 4 подводных). Скорость этого броненосца составляла 20 уз, остальных-18 уз.

Первый столбец характеристик шести проектов отводился броненосцу Лаганя водоизмещением 12900 т., последний 15 000-тонному проекту. Какой это был бы волшебно-счастливый случай – на проект 15000-тонного броненосца предложить три (вместо двух) башни с 305-мм орудиями. С таким кораблем не посмел бы сразиться ни один из строившихся в Европе по английским шаблонам японский броненосец. Но увы, 15000-тонный броненосец был введен в таблицу лишь как немой укор властям за безостановочный проектный марафон, которым уже 2 года был принужден заниматься Балтийский завод. И все – ради возведенного в ранг идола, непомерно укороченного и не в меру уширенного, но так полюбившегося великому князю броненосца по французскому проекту. Словно недостижимый образец, он значился в первом столбце характеристик, которые вместе со своими проектами "А", "Б", "В", "Г", "Д" представил в таблице Балтийский завод. Этим французским типом МТК вводил собравшихся почти в транс, напрочь затмевая их сознание. А тех из собравшихся, кто позволял себе вдаваться в самостоятельные суждения, председательствующий своими наставлениями спешил вернуть к заданному образцу. Воистину, большего унижения ни флот, ни кораблестроение еще не испытывали. И эта заведомая капитуляция перед чужим образцом была новым зримым предзнаменованием грядущих потрясений.