Славный мальчишка - страница 29
Румен закусил губу и усиленно размышлял: что, если он отдаст десять стотинок в общий котел? Заметит бабушка, что масла меньше? «Деньги портят человека!» — такой девиз был у его матери, и потому у славного мальчишки очень редко водились свободные деньги. Правда, когда он просил, ему не отказывали, давали: на книгу (что за книга?), на кино (какое?), на футбольный матч (это точно — на матч? Не врешь?). Он сунул руку в карман и пощупал деньги. «Как тебе не стыдно! Я же тебе не ребенок, меня не обманешь! Что я не знаю, сколько будет четвертинка масла?» И он не посмел взять из бабушкиных ни стотинки.
— В кассу должны вноситься только наши стотинки, собственные, заработанные своими руками, — сказал Румен. — А то взрослые скажут, что мы дармоеды, организуем клуб на чужие денежки.
— Доход мы можем получать и от газеты, только надо повысить ее цену. Сейчас я работаю с плановым убытком.
— Нет, постойте! Я придумал!
Оги от радости подскочил чуть ли не на метр.
— Что? — спросил его один лишь Мирек. Он всегда верил в энтузиазм.
— Экстра! Мировая мысль! — но тут же сник. — Нет, не стоит, вы не захотите… А было б здорово! Если повезет, мы сможем и пустырь откупить… Ладно, скажу, но если кто станет надо мной смеяться, расквашу физиономию. Так, значит. У насесть уже целый лев. Купим на него лотерейный билет и, если выиграем…
— А если проиграем?
— Ну, знаете, риск — благородное дело…
— Господин Коста! — тихонечко сообщил Райчо.
Господин Коста шел домой. Он был в овощном магазине и теперь возвращался в хорошем настроении. В руках держал два пучка салата. Он остановился у своего дома, насмешливо посмотрел на мальчишек и скрылся за дверью. Спустя немного показался на балкончике. И окинул всех еще более насмешливым взглядом.
— Легко им было, старшим из клуба «Балканский орел». Раздолье — маленькая «Полянка», большое поле. Никаких тебе табличек «по траве не ходить!», никакой колючей проволоки. Не было и скамеек для пенсионеров. А у нас что? По метру свободного места на нос не найдется. Где же нам играть?
— Конечно! А еще хотят, чтобы мы росли крепкими, — недовольно бросил Оги, и все невольно посмотрели на его ладно сбитую фигуру.
— А теперь, если у нас отнимут и этот последний пустырь…
— Единственная надежда — взрослые, — промолвил Венци.
— Просить их? Так они тебя и послушают!
— Я еще не спятил. Под лежачий камень вода не течет. Я вовсе на другое надеюсь: взрослые много решают, да мало делают. Они горазды только на всякие украшения, когда наступает какой-нибудь праздник.
— Ну и неправда, — отозвался Минчо.
— А ты бы лучше помолчал! — выкрикнул Оги. — Это твой отец был председателем собрания.
Минчо замолчал, обидевшись за отца.
— Вот я их всех пропесочу в газете, тогда они меня запомнят!
— Чепуха! Ничего ты не сделаешь своей статьей. Ребята! — Оги впился испытывающим взглядом в каждого и на этот раз ему удалось всех загипнотизировать. — Дело, конечно, немножко того. Если кто не желает, может и не участвовать, — и он особенно выразительно посмотрел на незабываемый нос Минчо.
— Ты чего на меня вытаращился? — не выдержал тот.
— Я не вытаращился. Эй, вы, пацанята, кыш отсюда!
— Оги, не гони нас, пожалуйста!
— Райчо! Ты же за них ответственный. Где мяч? Идите, играйте в футбол! А то не позову вас, когда буду запускать ракету.
Мальчуганы неохотно отошли от Румена. Они попытались подслушать, о чем будут говорить старшие, но Оги погрозил им кулаком.
— Пока будем писать статьи, то да се, ты, Гога, не обижайся, взрослые разроют пустырь. Давайте сделаем, значит, так…
— Руменчо-о-о-о!
— Сегодня четверг. Да, придумал еще кое-что. Пошлем всем землекопам по письму и пригрозим: кто пустырь разроет, тот могилу себе роет, а?
— И-ик! — заикал Мирек.
— Глупости!
— Ладно, отставить! Сегодня четверг. Они станут рыть пустырь не раньше утра в воскресенье. А что если мы до субботнего вечера спрячем их оружие, а?
— Какое еще оружие? Что мелешь?
— Лопаты и кирки.
— Точно! Обезлопатим их!
— Скажем, будто в школе намечается день труда.
— Молодец, Оги! У тебя не голова, а Народное собрание.
— Но как быть с лопатой господина Косты?