След орла - страница 2

– Нанду! Я же просила: не при людях…

– Да ладно тебе, все и так знают! Хорошо, профессор Эдлунд так разозлился, что я лезу со своими комментариями, что вызвал меня сразу после Рика, поставил девятку и отпустил. Сказал, что еще неделю не хочет видеть меня на тренировках.

– Представляю, – вздохнула Мара.

– Устал я что-то, – бразилец поморщился. – И проголодался. Пойду проверю, нет ли чего-нибудь поесть у синьоры Коломбо. Я заслужил орехового печенья. Вечером – как обычно?

– А тебя не сдует?

– Очень смешно. Я залечу к тебе, отговорки не принимаются.

Мара рассеянно кивнула и вернулась к своим цветам.

Меньше года назад мисс Вукович привезла ее в Линдхольм из российского детского дома. Тогда обыкновенная четырнадцатилетняя девочка и не подозревала о своих способностях и о том, кто же ее настоящие родители. И когда зимой выяснилось, что она – дочь шведского профессора Ларса Эдлунда, Мара не сразу свыклась с этой мыслью. Да, мать ее погибла, а директор Линдхольма и сам понятия не имел, что у него где-то растет ребенок, поэтому его нельзя было винить в безрадостном интернатовском детстве. Но скорлупа, которую Мара за долгие годы вырастила вокруг себя, не спешила треснуть, и девочка не могла пока увидеть родню в этом чужом и столь непохожем на нее человеке.

Она не любила сплетен и косых взглядов, поэтому не афишировала свое происхождение. Не хотела, чтобы другие ученики считали, будто она на особом счету и может рассчитывать на поблажки. И просила ближайших своих друзей, Нанду, Брин и Джо, которые обо всем знали, не распространяться на эту тему прилюдно. Однако болтливому бразильцу сложно было вбить что-то в макушку, и Мара отлично понимала, почему ее биологический отец предпочел пораньше выпроводить с экзамена этого неугомонного остряка. Ей повезло больше: у нее практические занятия вел другой преподаватель, Найджел Смеартон. И пусть они с Марой на дух друг друга не переносили, на его уроках она могла хотя бы отдохнуть от выходок своего товарища. Конечно, Нанду был добрым и веселым парнем, но иногда его становилось слишком много.

Брин и Джо появились в главном здании ближе к ужину. Дождь к тому времени зарядил стеной, и на Бриндис Ревюрсдоттир было жалко смотреть. Ее серебристо-белые волосы висели мокрыми сосульками, тонкая фарфоровая кожа покрылась синеватым мраморным рисунком. Хрупкая исландка и так отличалась удивительной для своего родного климата мерзлявостью, а уж провести на таком ветру несколько часов… Профессор Эдлунд явно не проявил сегодня чуткости и сострадания. Неужели нельзя было вызвать Брин на испытания одной из первых? Вот Джо мог и подождать: этому индейцу-великану из Канады ливень не причинил ни малейшего вреда. Он витал в своих мыслях, и Мара не была даже уверена, что он смог бы сейчас безошибочно ответить на вопрос, какая на улице погода.

– У меня десятка, – похвасталась Брин, придвигая дрожащими пальцами тарелку дымящегося супа.

– А у тебя? – Мара взглянула на индейца, который уже вовсю наворачивал мясное рагу.

– Семь, – буркнул Джо Маквайан.

– Почему?! – выпрямилась Мара: Эдлунд редко ставил плохие оценки, надо было основательно потрудиться, чтобы заслужить нечто подобное.

– Неважно.

Мара перевела взгляд на Брин, та предупредительно помотала головой. Это означало: Джо сейчас лучше не трогать. Что ж, он и так был не самым разговорчивым, а уж если впадал в дурное настроение, и вовсе не стоило приставать к нему с расспросами. Видимо, действительно придется совершить вечернюю вылазку с Нанду, чтобы Джо, с которым бразилец делил комнату в корпусе мальчишек, смог насладиться тишиной.

– Ничего, главное, что вы уже сдали, – подытожила Мара. – У меня Смеартон только через два дня. И каникулы.

– А мифология? – Брин откинула волосы назад и повыше подняла толстый ворот шерстяного свитера. – Мне еще двенадцать билетов учить.

– О чем речь? – подошел к столику Нанду и звонко хлопнул по нему подносом с едой, отчего стакан с соком опасно качнулся. – Вы что, обидели моего Джозефа? У меня от его недовольной физиономии бывает несварение.

Джо молча вздохнул, на его скулах зашевелились желваки. Мара прямо-таки слышала, как он в сотый раз повторяет: «Я – Джо!». Но поправлять Нанду было делом неблагодарным, и индеец явно устал в этом упражняться. Избрал другую тактику: не обращать внимания. Однако и она не работала. Бразилец упрямо называл друга Джозефом.